communist.ru

Марш Шермана к атлантическому океану активно используется в пропаганде, как пример безудержной жестокости будущих северян-победителей к побежденным южанам. Появившись в конце 19 века, миф этот, укрепившись, проник в Европу и активно использовался в антиамериканской пропаганде разными сторонами. Например, Нацистской Германией.

За несколько месяцев до вторжения Союзников во Францию, высшее командование вермахта в своем журнале Signal рассказывали потрясенным читателям, что могло их ждать в случае высадки наследников Шермана.

«Жестокость маркиза де Сада и зверства Джека-потрошителя еще никогда не вели к массовой поддержке. Так или иначе, шермановская стратегия провозглашена классической», — писал редактор журнала.

Что и говорить, чрезвычайно самокритично. По всей видимости, редактор забыл, и весьма уместно, упомянуть, что зверствами считали совершенное Шерманом в отношении рабовладельцев, а не черного населения.

И конечно же, редактор Signal не стал упоминать о зверствах Вермахта на оккупированных территориях СССР, Центральной и восточной Европы.

Надо сказать, что нацисты в целом полностью проиграли пропагандистскую войну, хотя вложения в тот же Signal были колоссальными. Ежегодный бюджет составлял десятки миллионов долларов, а сам структура журнала полностью копировала журнал Life. Впрочем, нацисты не в первый раз заимствовали самые последние наработки из области американских СМИ или рекламы. Журнал активно издавался на нескольких языках и в 1943 году был достигнут пик — выпущено было 3 миллиона экземпляров.

Только на Восточном фронте и только в 1944 году погибло более 1,5 миллиона солдат Вермахта. Однако, если бы мы взяли в руки сам журнал, мы бы этого не поняли. Он был переполнен победоносной реляциями даже в 1944-1945 годах, когда Рейху приходил конец.

И ещё, у журнала была одна важная особенность. Пытаясь представить 3 Рейх в качестве опоры европейской цивилизации, в журнале практически отсутствовала антисемитская и расистская пропаганда. Шерман был врагом, потому что ША были врагом, не более того, но подавалось это с учетом необходимости запугать покоренное население.

«Шерман стал военным преступником, который желал добиться победы политики своей страны, сколько бы это ни стоило врагу. Никто так богохульно не презирал благородные чувства».

Негодование нацистского редактора понятно. Шерман, будучи выразителем военных устремлений революционно настроенной промышленной буржуазии Севера и Запада, будучи сам настроен крайне ожесточенно по отношению к рабству и рабовладению, которое он намеревался уничтожить, конечно же презирал благородные чувства белых рабовладельцев, предпочитая, вместо этого, освобождать черных рабов.

Шерман был одним из самых успешных и действительно республикански настроенных генералов Союза. Его решительный Марш к морю, когда он с 60 тысячами отборных солдат и офицеров, пришелся по территории Конфедерации, в буквально смысле этого слова сметая все со своего пути, фактически уничтожил её экономический, а значит и военный потенциал.

Его солдаты, в 1863-1864 годах проходя Джорджию и обе Каролины, жили «подножным кормом», уничтожая все на своем пути. Все хозяйственные постройки считались военным имуществом: фермы, фабрики, железные дороги. Все подлежали уничтожению.

Атланта была полностью разорена. Колумбия, столица Южной Каролины, была сожжена.

Шерман уничтожал города, деревни и фермы, но большинство историков не соглашаются с тем, что его Марш хоть в чем-то напоминал стратегию «тотальной войны», которую практиковал Вермахт. Не было систематических и настойчивых действий по уничтожению населения, которые активно проводились нацистами на оккупированных территориях. Ничто не проводилось систематически, подсчет изнасилованных или ограбленных белых жителей Конфедерации говорит, по мнению американских историков, о редком насилии, по сравнению с любым европейским театром боевых действий.

Но у нацистского журнала были свои причины разжигать страсти. Вторжения Шермана часто рисовалось на картах Бельгии и Голландии, это должно было служить напоминанием примерно 100 тысячам жителей этих стран, задействованных в Ваффен СС, что ждет их страны в случае вторжения американцев.

Основной удар Шермана пришелся непосредственно на войска южных генералов, которые ему противостояли, а также на экономическую инфраструктуру и рабовладельческую собственность, систематический террор по отношению к населению отсутствовал.

Массово уничтожались рабовладельческие плантации. Впрочем, ситуации бывали всякие, в некоторых случаях рабы сами бежали с плантаций, или служили проводниками для Армии Союза, или же принимали участие в уничтожении. Особенно сильно пострадали плантации в штате Южная Каролина, который был оплотом мятежников. Если Алабама была черным сердцем Юга, то Каролины, особенно Южная — мятежным сердцем. Воткнуть в него нож было крайне символично. И все же, несмотря на старания будущей прорабовладельческой пропаганды, плантаций было уничтожено гораздо меньше, чем Шерману приписывалось. Боюсь, если бы он действительно уничтожил столько, сколько на него навесили, экономику Юга ждал в коллапс уже в 1863 году. Основной проблемой было, конечно же, не нежелание Шермана разрушать, а численность армии и полоса наступления — все-таки в глубокие рейды по южной территории войска не уходили, обходясь полосой в 20-40 километров.

Не смотря на разрушения и войну на стороне Севера, на Юге Шермана очень уважали. Он пользовался хорошей репутацией, его очень тепло принимали на Юге в его немногие приезды даже после отмены Реконструкции. Что интересно, его особенно уважали бывшие конфедераты, многие из которых в 70-е годы будут, нередко с оружием в руках, выступать против прогрессивных преобразований на Юге.

Основная массы критики в тот момент приходила со стороны других генералов Союза, чаще всего ими двигала зависть и ревность к достижениям Шермана, который при президенте Гранте вообще оказался чуть ли не любимчиком (еще по старым временам). Важно отметить, что уважение к Шерману бывшие мятежники испытывали не смотря на расхождение с ним в политических, он был жестким противников сецесии, и военных, считал Гранта более великим генералом, нежели Роберт Ли, взглядах. Никто из бывших его противников не поднимал до поры до времени обвинений в печати против него в том, что он совершил во время марша к океану. Во многом, потому, что ничего особенного в его военных действиях не видели: шла война, мятежники так же разрушали собственность Союза, а обоснованность действий Шермана во время марша, как бы это ни было удивительно, не подвергалась сомнению — он все делал верно, причиной разрушений была война вообще, а не действие конкретного генерала.

Даже в 1879 году, официальные лица Нового Орлеана, во время карнавального банкета Мар ди Гра, полушутя-полусерьёзно возвели Шермана в «Герцоги Луизианские»

«Любимый приемный сын Нового Орлеана, бывший конфедерат Джон Белл Худ, разделил трибуну с генералом и произнес блистательную речь в его честь», — напишет современный историк Гражданской войны в США, Бассет.

Все изменилось в 1881 году, когда бывший президент Конфедерации, Джефферсон Дэвис, написал свою толстенную апологию Юга, под названием «Восход и падение Южного правительства«. Именно Дэвис прямо заявит о том, что Шерман является военным преступником, а его Марш к океану сопровождался «варварской жестокостью».

В последующие годы Шерман и Дэвис вели настоящую публицистическую войну. Дэвис обвинял Шермана в том, что он был лидером «организованных банд грабителей», Шерман отвечал, заявляя, что Дэвис это жалкий подражатель «Юлию Цезарю», «маньяк» и «олицетворение предательства и ненависти». Яростный обмен мнений поляризовал Юг, который итак был охвачен сегрегационным движением с одной стороны, то бишь реакцией со стороны бывших конфедератов и рабовладельцев, а с другой популистским движением, которое объединяло в себе республиканское, антисегрегационистское, просоюзное движение, в которое вошли белые бедняки и бывшие рабы.

Уничтожение популистов было важной задачей, как и привлечение белых бедняков — мелких фермеров, торговцев, рабочих в стан южных демократов-расистов. Формирование черной легенды о Шермана способствовало этому, вместе с полицейскими и военными преследованиями популистов. Демонический Шерман олицетворял то, чем Север со своим аболиционизмом представал для Юга: угроза материальному положению рабовладельцев, угроза их власти, угроза потери контроля над белыми бедняками. Положительная репутация Шермана была утрачена, а черная легенда со страниц газет, брошюр и книг проникла в школьные учебники — теперь никто не мог избежать одухотворяющего воздействия россказней о «варварской жестокости Северян к южанам, потому что они черномазых любили больше, чем белых».

Задача идеологического окормления и навязывания интересов южной буржуазии трудящихся белым массам Юга была решена, а с черными союзниками их разделял расизм и сегрегация.

Спустя 80 лет, нацистская пропаганда шла по следу экс-конфедеративной, используя образ Шермана как инструмент демонизации войск союзников. Интересно отметить, что статья про Шермана из нацистского Signal циркулировала потом в США среди нео-конфедеративных групп. Тут обе стороны были едины в своем расизме, и не только в нем.

Что касается самого нацистского журнала, то весной 1945 года его редакция в полном составе поспешила сдаться тем самым американским варварам. Понять его можно — альтернатива была гораздо более веселой, так что остается только пожалеть, что советский суд не приговорил никого из редакции к повешению.

Черная легенда о Шермане, как и многие другие легенды про разбитую Конфедерацию, до сих пор активно используются и в США, и в других странах. Служат они разным целям, но удивительно часто совпадает контингент, использующий её — националисты и неофашисты. Хотя за пределами США она не могла сыграть, да и вряд ли сыграет когда-нибудь ту роль, которую сыграла у себя на родине, не стоит сбрасывать её демагогический потенциал со счетов.

При помощи материалов с сайта WarIsBoring