communist.ru

«Этюд в розовых тонах» (A Study in Pink) по сценарию Стивена Моффата, вышедший в 2010 году, может быть рассмотрен как замкнутое произведение со своими внутренними связями и как фанфик по Конан Дойлю. В обоих случаях результаты будут интересными.

Клокворк

В первом случае мы видим структуру, которая, будучи достроенной, «включается» и перерабатывает сюжет заново.

Как это достигается? Поначалу все, что мы видим, — это поступательное развитие сюжета. Психотерапевт рекомендует раненному в Афганистане Ватсону вести блог, но ему не о чем писать, потому что, с его точки зрения, с ним «ничего не происходит».

Он знакомится и съезжается с Шерлоком. С этого момента его жизнь наполняется событиями. В противоположность блогу Ватсона у Шерлока есть сайт «Теория дедукции», который пользуется популярностью в узком кругу серийных убийц.

В Лондоне происходят три отравления. Во время посвященной этому полицейской пресс-конференции Шерлок трижды присылает всем участникам смс «Чушь!» («Wrong!”). Четвертая смска, адресованная Лестрейду, «Вы знаете, где меня найти. ШХ» приводит к тому, что Шерлока зовут расследовать четвертое отравление…

По мере движения сюжета бросается в глаза симметрия. Все элементы жестко запараллелены. Скажем, когда Ватсон отмечает бардак в квартире на Бейкер-стрит, это контрастирует с тем, как в начале серии была показана армейская атмосфера его гостиничного номера.

Сестра Ватсона дарит ему свой сотовый, потому что хочет, чтобы он был на связи, — последняя жертва (Дженнифер Уилсон) подбрасывает убийце свой сотовый, чтобы его можно было вычислить по GPS-связи.

В серии есть два недописанных имени. Это Рейчел — мертворожденная дочь Дженнифер Уилсон, и гравировка на телефоне «Гарри», то есть Гарриетт — сестра доктора Ватсона.

Упоминается, что Шерлок дважды решал судьбу подследственных. В одном случае он добился казни мистера Хадсона, чем обеспечил себе горячую благодарность его вдовы. Во втором случае он доказал, что Анджело принимал участие в ограблении, и это дало тому алиби в инкриминируемом ему убийстве. То есть Шерлок оба раза выступал на стороне обвинения, и за оба раза его считают очень милым.

Когда Майкрофт отворачивает камеры от Ватсона, тот спрашивает: «Как вы это делаете?» Когда Донован требует положить конец смс-рассылкам Шерлока, Лестрейд отвечает, «Прекращу, если ты скажешь как он это делает», и т. д.

Что, например, означает стэк, забытый Шерлоком в морге? Если мы исходим из классической теории сюжета, — это комичная деталь. Она добавляет динамики и делает более экстравагантным образ консультирующего детектива в глазах Ватсона. Бедняга в первые минуты знакомства узнает, что его будущий сосед по квартире зачем-то ходит в морг со стэком.

Совсем другой результат мы получим, если отстраненно посмотрим на конструкцию. В фильме есть две забытые нужные вещи: это стэк и трость (Ватсон, увлекшись слежкой, оставляет свою трость в кафе, и ее приносит Анджело), и две ненужные им вещи: свеча и плед. Ватсон с возмущением отказывается от свечи, Шерлок Холмс — от пледа. Каждая из этих вещей в отдельности не значит ничего, вместе они показывают характер отношений. Свеча и плед символизируют романтику, противопоставляем это стэку и трости и получаем слово «флагелляция» примерно с той же очевидностью, как если бы оно было написано на афише.

Тех, кто сейчас восклицает: «О боже мой, это что, кино про геев?!», спешу успокоить: нет, это кино про то, как можно создавать кино.

Сюжет вырастает, как кристалл с его гранями. В нем красота хай-тека — ни одной нефункциональной детали. Орнамент создается самой конструкцией.

В начале фильма диалог о трупе в морге:

Шерлок: Насколько свежий?

Молли: Только поступил. 67 лет, естественная смерть. Здесь работал, я знала его. Он был славный.

В конце фильма мы видим снова разговор о трупе.

Шерлок: Вы убили человека.

Джон: Я знаю. Это точно. Но человеком он был неважным.

Шерлок: Да. Не особо хорошим.

Джон: А уж таксистом вообще ужасным.

Шерлок: Плохой из него получился кэбмен. Видели бы вы, как он ехал сюда. (Герои смеются).

Литературная традиция подразумевает сравнение подобных текстов с лабиринтом или садом тропок. На самом деле для визуализации куда лучше подошел бы, скажем, виадук Мийо.

Повторяющиеся элементы не просто плюсуются один к другому, их взаимодействие может быть и регрессивным, из конца — в начало. Это создает эффект текста-механизма. Когда механизм достроен, он перемещает внимание читателя по уже проложенным «гиперссылкам» между элементами. Переосмысление касается не только содержания, но и композиции как таковой.

Как выглядит композиция «Этюда в розовых тонах» при линейном рассмотрении развития сюжета?

Завязка: несколько загадочных смертей.

Развитие действия: Шерлок Холмс включается в расследование. Он находит чемодан убитой женщины, догадавшись, что он розовый — под цвет ее одежды. Затем он догадывается, что написанное жертвой слово — пароль к мобильному, который она подкинула в машину преступника. Местоположение мобильного определяют по GPS.

Кульминация: игра с убийцей в «хорошую» и «плохую» таблетки. Шерлок тянет в рот таблетку, и мы можем только гадать, не умрет ли он сейчас.

Правильную ли таблетку выбрал Шерлок? Текстового ответа на этот счет не существует. Но общий ход сюжета показывает, что Шерлок проигрывал, хотя его интеллект давал ему фору. Так, он знал, что имеет дело с серийным убийцей, тем не менее, сел к нему в такси; он знал, что пистолет — игрушка, тем не менее, он согласился сделать то, что предыдущие жертвы делали под угрозой пистолета, — проглотить пилюлю. То есть происходит ровно то, о чем говорил преступник: «Я не убью вас, мистер Холмс. Я с вами поговорю и вы лишите себя жизни». И насчет того же самого предостерегал Ватсон: «Все жертвы принимали яд сами. Он принуждал их каким-то образом. Может, говорил с ними». То есть Шерлок до последнего момента действует в рамках плана убийцы, и у нас нет оснований считать, что он бы победил. Косвенно подтверждает поражения Шерлока и его предыдущая интеллектуальная ошибка. При встрече в Бартсе он говорит Ватсону: «Психотерапевт считает вашу хромоту психосоматической. К сожалению, он прав». В то время как Майкрофт при первой же встрече с Ватсоном все понимает правильно и советует ему уволить психотерапевта.

Развязка: серийный убийца падает, сраженный пулей, игра прерывается.

Эпилог: Шерлок понимает, что стрелял Ватсон. Он советует ему оттереть руки от следов пороха, чтобы не узнала полиция. Дело завершено.

После того как мы видим финальные титры и звучит величественная музыка Дэвида Арнольда, история начинает выглядеть по-другому.

Эпилог: Шерлок понимает, что стрелял Ватсон. Он говорит ему: надо оттереть руки от следов пороха, чтобы не узнала полиция, ведь ты убил человека, а впрочем, все это смешно, давай вместе поужинаем.

Развязка: Пистолет выстреливает.

Кульминация: «Я выбираю пистолет», — говорит Шерлок. Его спасает именно этот выбор, противоположностью которого являются интеллектуальные игры. Ради них он уехал, оставив Ватсона на Бейкер-стрит, и ради них он едва не принял отравленную таблетку. «Эти шахматы, мистер Холмс, не случайность. Одна партия, один ход, и выживший один», — так характеризует игру убийца.

При этом на символическом уровне и таблетки, и пистолет — это лишь разные стороны личности Ватсона.

Развитие действия: миссис Хадсон предлагает Холмсу и Ватсону общую спальню. Сержант Донован советует Ватсону держаться подальше от Шерлока. Майкрофт Холмс советует Ватсону держаться поближе к Шерлоку, чтобы шпионить за ним, и предполагает, что к концу недели герои объявят о помолвке. После этого разговора Ватсон заезжает в отель, чтобы забрать свой пистолет.

Завязка: доктор Ватсон, человек, которому снится война, случайно узнает, что он не один такой не вписывающийся в мирную жизнь инопланетянин.

Таким образом, это не детектив. Это история о встрече двух людей. Или, если угодно, о встрече неизвестного друга («половинки», «двойника», доппельгангера).

Хорошо забытое старое?

Ничто не ново под луной. Тем более тексты, которые меняются после прочтения. У Борхеса в рассказе «Анализ творчества Герберта Куэйна» дается следующее описание:

«На первых страницах излагается загадочное убийство, в середине происходит неторопливое его обсуждение, на последних страницах дается решение. После объяснения загадки следует длинный ретроспективный абзац, содержащий такую фразу: “Все полагали, что встреча двух шахматистов была случайной”. Эта фраза дает понять, что решение загадки ошибочно. Встревоженный читатель перечитывает соответствующие главы и обнаруживает другое решение, правильное».

Чем «Этюд в розовых тонах» качественно отличается от тех художественных произведений, к которым мы привыкли? Это не гэг, не вторая сюжетная линия — изменение композиции происходит в рамках одной сюжетной линии. Это не более глубокое осмысление текста, которое требуется при восприятии произведений, имеющих отношение к реализму.

В произведениях, где присутствует реализм, даже если сами они не относятся к методу реализма (возьмите для сравнения «Сон в летнюю ночь», «Героя нашего времени», «Клариссу»и пр.), чем лучше и больше мы будем улавливать внутренние взаимосвязи в тексте, тем глубже мы осмыслим реальность — мы молодцы, профит! В произведении Моффата надо улавливать те взаимосвязи, которые автор хочет, чтобы мы улавливали, и не видеть те, которые автор не хочет, чтобы мы видели.

В сериале соблюдаются физические законы, и вообще внешне все выглядит правдоподобно. Но «Этюд в розовых тонах» и близко не имеет отношения к реализму. Устанавливая лишние внутренние связи, на выходе вы получите мусор.

Примером такого мусора могут служить разборы на тему того, что Мэри стремилась убить Шерлока в серии «Его последний обет», потому что иначе ее намерения с точки зрения суровой реальности выглядят полным бредом, или что Ватсон берет одну флешку A.G.R.A., а сжигает другую, и др, и пр. Да, мотивация действий Мэри — это полный бред. Но человек-паук, войны в космосе и любовь принца к Золушке — это тоже полный бред. Это художественный вымысел. Если вы хотите воспринять данное произведение, вы должны этот вымысел принять как данность, подобно тому как, если вы идете в оперу, надо быть готовым к тому, что там все поют. (А флешку, очевидно, проимели по ходу съемок и взяли новую).

То есть подобные разборы зачастую познавательны и ценны, они могут подкинуть фандому новую интересную трактовку образа или дополнительные ресурсы сюжета. Но это фанфикшн, а не критика.

Что делает Моффат? Он инсталлирует вам в мозг комплекс элементов, которые в целостности взаимодействуют между собой совсем иначе (несут совершенно иную сюжетную нагрузку) и перестраивают в вашем мозгу произведение, ложно освоенное как классическое. Разница между инертным, классическим произведением и поделием Моффата — примерно как между выключенной и включенной бензопилой.

Отличить случайные взаимосвязи от запланированных обычно несложно. Во-первых, последние как-то эмоционально выделены. Автор сам заинтересован привлечь к ним внимание. Во-вторых, нужно смотреть, что это дает и как это ложится в структуру.

Любовь-морковь

Например, подчеркивается, что в лице Ватсона Шерлок обретает друга. Не в том смысле, что между главными героями не подразумевается иных отношений. (Для данного сериала слеш — это канон). А в том смысле, что друг — это то единственное, чего консультирующий детектив в принципе не мог иметь.

Секса он мог иметь, сколько угодно. Касаясь этой темы Шерлок абсолютно уверен в себе и абсолютно спокоен, в отличие от Ватсона. Когда тот заводит разговор о любовниках или любовницах, Шерлок отвечает, что это скучно, что девушки не его сфера, и что парня у него тоже нет. На реплику Ватсона, что он тоже сейчас одинок, Шерлок говорит: польщен вашим интересом, но я женат на работе. То есть внимание Ватсона он трактует в свою пользу в совершенно определенном ключе.

В начале серии его клеит Молли. Она спрашивает, не выпить ли им кофе «может быть, попозже, когда ты закончишь», намекая на свидание после работы, Холмс отвечает: ага, мне два сахара, — и ей не остается ничего другого, кроме как налить ему кофе.

(В русском переводе этот смысл потерян. Еще один момент, потерянный при переводе, который нельзя не отметить, — потому что нельзя так косячить — финальный диалог про Мориарти за секунды до титров:

John: What are you so happy about? (С чего это ты такой счастливый?)

Sherlock: Moriarty.

John: What’s Moriarty? (Что такое Мориарти?)

Sherlock: I’ve absolutely no idea.

Джон: Что вас так забавляет?

Шерлок: Мориарти.

Джон: Какой Мориарти?

Шерлок: Абсолютно не представляю.

Happy — это не «забавляет». Это слово является ключом к трактовке нескольких последующих серий.

Убийца дал понять, что Мориарти — нечто большее, чем человек. Шерлок предполагал, что это организация. В контексте разговора с Ватсоном это могло быть вообще что угодно: бренд, программа, локация. Но Ватсон так спрашивает «какой Мориарти?», как будто имеет их пять штук на выбор. Впрочем, все это мелочи, учитывая, что после выстрела Шерлок с Ватсоном в русском переводе даже не перешли на «ты». Это как если бы принц, надев Золушке туфельку, сказал: «Вам идет, дарю. Кстати, никто не хочет примерить мое жабо?»)

Впоследствии с Шерлоком попытаются переспать Джим из ай-ти, Ирен Адлер, Джанин, а потом у него вообще появится целый фандом, все это — не нарушая его внутреннего одиночества. Но вернемся к дружбе.

В квартире на Бейкер-стрит Шерлок «знакомит» Ватсона с черепом, говоря, что череп — это его друг, вернее, то, что он подразумевает под другом («Friend of mine. When I say ‘friend’…»). После этого Шерлок представляет Ватсону Донован как своего «старого друга», при этом очевидно, что это глупая стерва, которая Шерлока терпеть не может. Сама Донован говорит Ватсону: «Вы ведь не друг ему. У него нет друзей».

Далее следует блестящий диалог Джона с Майкрофтом.

Джон: Кто вы?

Майкрофт: Заинтересованная сторона.

Джон: С чего вы им интересуетесь? Я полагаю, вы не друзья.

Майкрофт: Вы узнали его. Вы представляете, сколько у него друзей? Я ближе всего к тому типу друга, которого Шерлок Холмс способен иметь.

Джон: То есть?

Майкрофт: Его враг.

Во время разговора в кафе Шерлок поясняет, что иметь друзей, знакомых, любовников и прочее, «что имеют реальные люди в реальной жизни», — скучно. На вопрос Ватсона, почему Шерлок делится с ним своими мыслями, Шерлок отвечает: потому что миссис Хадсон забрала череп. «Так я тебе череп заменяю!?» — уточняет Ватсон. Он не польщен, но если вспомнить, что ближе черепа и врагов у Шерлока никого нет — это существенная подвижка в отношениях.

Для Шерлока обзавестись другом — за гранью реальности. Это не элемент социализации, это такая же невозможность, как для Сизифа — закатить камень на гору. Соответственно, в моменте, когда Шерлок после выстрела дает полиции психологический портрет стрелявшего и вдруг догадывается, что это был Ватсон, есть некий элемент чуда. У Шерлока происходит понимание, что он не один.

Для Ватсона это чудо носит немного иной характер. То, чем для него является Шерлок, формулирует Майкрофт:

«Вы не из тех, кто просто заводит друзей… Большинство людей бродит по городу и видит лишь улицы, магазины, машины. Гуляя с Шерлоком Холмсом вы видите поле боя. Вы уже его видели, правда?… Война не преследует вас, доктор Ватсон. Вам не хватает ее. С возвращением! Пора выбирать на чьей вы стороне, доктор Ватсон». (То же самое в оригинале: “You don’t seem the kind to make friends easily… Most people blunder round this city, and all they see are streets and shops and cars. When you walk with Sherlock Holmes, you see the battlefield. You’ve seen it already, haven’t you?… You’re not haunted by the war, Doctor Watson… you miss it. Welcome back. Time to choose a side, Doctor Watson”.)

То есть Шерлок для Ватсона — это тот волшебный элемент, который превращает Лондон в поле боя. То есть в место, где Ватсон тоже получает возможность выбрать пистолет вместо таблеток, и именно его он и выбирает. Это стыкуется с выбором Шерлока, и это красиво.

Глава, которую можно не читать

Но, естественно, в фильме неизбежно будут повторяющиеся элементы, не несущие никакой смысловой нагрузки. Мы можем посчитать, сколько раз герои пили чай, появлялись в одной и той же одежде, проезжали мимо одного и того же дома, и скорее всего, нам это абсолютно ничего не даст. Но такие вещи не бросаются в глаза, и обычный зритель просто не обращает на это внимания. Цитируя Честертона, «Истинно здоровый человек может прямо смотреть на солнце. — Здоровому человеку это и в голову не придет».

Также есть повторы, которые бросаются в глаза, но скорее всего являются вынужденными. Примеры такого повтора — такси и телефон. Героям надо как-то передавать информацию и как-то перемещаться, а введение каких-то иных средств транспорта и связи замусоривало бы сюжет лишними вещами.

* Первые две жертвы, прежде чем погибнуть, упоминали такси.

* Во время пресс-конференции на телефоны участников приходят смски от Шерлока.

* В Бартсе Шерлок просит у Стэмфорда телефон, но тот оставил его в кармане плаща, и Ватсон предлагает свой. На основании царапин и гравировки на корпусе Шерлок делает выводы о семье Ватсона.

* К квартире Ватсон подходит пешком, а Шерлок подъезжает на такси. Узнав о четвертом убийстве, Шерлок отказывается ехать на место преступления в полицейской машине. Они с Ватсоном едут туда на такси и попутно обсуждают его телефон.

* На обратном пути оставшийся один, хромающий Ватсон спрашивает Донован, где тут можно поймать такси. Пока он идет вдоль дороги, по ходу его движения звонят телефонные автоматы. Когда он наконец снимает трубку, ему велят сесть в машину, что он и делает.

* Будучи доставлен к Майкрофту, Ватсон говорит: все это очень умно, но у меня есть телефон, вы могли мне просто на него позвонить. Пока они разговаривают, Шерлок шлет Ватсону смски в духе «приезжай».

* Когда Ватсон добирается домой, оказывается, что Шерлоку нужен был не он, а его телефон. Разбирая вещи убитой женщины, Шерлок обращает внимание, что ее телефон отсутствует. Ватсон по указке Шерлока отправляет на ее номер смс и получает ответный звонок, но не берет трубку.

* Когда они ждут убийцу в условленном месте, там останавливается такси. Они бегут за машиной и останавливают ее, но решают, что ошиблись.

* Пока на Бейкер-стрит проходит обыск, Ватсон пытается отследить телефон последней жертвы по GPS, а к Шерлоку приезжает такси. Ватсон говорит, что телефон находится в их квартире. Шерлок отвечает, что не мог его выронить и не заметить. Обыскивающие квартиру полицейские получают новое распоряжение: искать телефон. Убийца присылает Шерлоку смс «Иди со мной».

* Шерлок спускается на улицу, происходит диалог: «Такси для Шерлока Холмса». — «Я не вызывал такси». — «Это не значит, что оно вам не нужно».

* Ватсон с помощью телефона выясняет, куда убийца привез Шерлока, едет туда сам и опять же по телефону оповещает полицию.

Никакого сакрального смысла вся автомобильно-телефонная тема не несет. Мы здесь видим некий минимализм, стилистическое единство, но эти вещи не создают единый рисунок.

Однако данная статья представляет собой лишь некий минимум для понимания. Наверняка что-то важное было упущено. Кроме того, любая новая серия может взаимодействовать с любым из этих элементов, так что их в любом случае лучше подмечать. Просто это не должно мешать восприятию.

Фанфик

Любопытно, что одновременно с этим серия несет и другую — можно даже сказать, принципиально противоположную — нагрузку на форму. «Этюд в розовых тонах» является фанфиком по оригиналу «Этюд в багровых тонах», и при просмотре он одновременно воспринимается зрителями именно в этом качестве.

Если предыдущее рассмотрение требовало, чтобы мы воспринимали произведение как замкнутую структуру, то прочтение «Этюда в розовых тонах» в качестве фанфика предполагает, что в нашем сознании он систематически взаимодействует с тем, что мы помним из Конан Дойля.

Для фанфика взаимодействие с реальностью опционально. Его истинной реальностью является оригинал.

На практике это означает, что зрителю безразличен тот факт, что полиция не допускает гражданских на место преступления. Ему важно лишь то, что у Конан Дойля полицейский инспектор приглашал Шерлока осмотреть дом номер 3 на Брикстон-роуд, и если то же самое происходит в фильме, значит, все замечательно, так и должно быть.

Зрителю безразлично, в чем смысл хорошей и плохой таблеток, на кой черт они нужны киллеру, если у него сдельная оплата. Ему важно, что в оригинале были две таблетки. Ему интересно, как современный автор засунет эти две таблетки в сюжет: понятно, что в верующего мстителя, который видит в выборе одной из двух таблеток волю божию вместо теории вероятности, никто не поверит.

Аналогично зритель не задается вопросом: а что, действительно надо быть гением, чтобы, зная имя публичной персоны, узнать город проживания, — или достаточно погуглить в соцсетях? Действительно ли Лестрейд нуждался в дедукции Шерлока? Имя жертвы было известно по ее кредиткам. Даже если оно очень распространенное, у банка есть дополнительная информация, которая сужает поисковый запрос по базам данных налогоплательщиков, домовладельцев и прочих категорий граждан, к которым Скотленд-Ярд имеет прямой доступ.

Вернее, безусловно, есть люди, которые задаются такими вопросами во время просмотра серии, но вряд ли они имеют шанс попасть в число поклонников. Это такая же ошибка восприятия, как неузнавание цитаты.

То есть главной задачей создателей являлось не конструирование обоснованного современного детектива, а натягивание мира Конан Дойля на современные реалии. И это им блестяще удалось.

Прежде всего великолепна трансформация Шерлока Холмса — в оригинале человека велеречивого и довольно занудного по нынешним меркам. Надо сказать, из бедняги что только не делали. Шерлок в исполнении Бенедикта Камбербэтча — это не только апгрейд, но и возвращение к оригиналу:

«Лаборатория пустовала, и лишь в дальнем углу, пригнувшись к столу, с чем-то сосредоточенно возился какой-то молодой человек… Ростом он был больше шести футов, но при своей необычайной худобе казался еще выше. Взгляд у него был острый, пронизывающий, если не считать тех периодов оцепенения, о которых говорилось выше…»

Он бьет трупы. Он не боится рисковать. Безделье его выматывает, а работа развлекает. А самое главное — он думает. И это так же быстро, неожиданно и потрясающе, как в оригинале для читателей XIX века. Если для Ватсона Шерлок превращает Лондон в поле боя, то для зрителя Шерлок превращает мир в лабораторию. You’ve seen it already, haven’t you?

Правда в обоснование действий героям придуманы не самые лестные типажи: Шерлок — активный социопат и бывший наркоман (фраза убийцы “Still the addict. But this… this is what you’re really addicted to, innit?” — “Все еще наркозависимый. Но вот… вот то, на что вы реально подсели, разве нет?» в русском переводе волшебным образом утратила весь смысл), Ватсон — адреналиновый наркоман. Зато к ним невозможно прикопаться. Характеры цельные и словно списаны со справочника. Это прекрасно объясняет и странности и отсутствие привязанностей у Шерлока, и то, почему Ватсон за ним таскается, потрясая окружающих железной выдержкой в минуты опасности.

Наряду с таким довольно топорным решением, в сценарии есть и ювелирные элементы, как сейчас принято говорить, троллинга. Например, миссис Хадсон говорит о Шерлоке: «Мой благоверный был точно такой». (“My husband was just the same.”) В устах вдовы XIX века это звучало умилительно, но учитывая, что муж нынешней Хадсон — казненный преступник, замечание довольно едкое. Про блог Ватсона, пароль Rachel, дело на три никотиновых пластыря и т. д. не писал только ленивый, так что не буду бежать за паровозом.

По-своему интересен моральный расклад. У Конан Дойля отвращение Холмса к полиции носит характер сословного пренебрежения и не выходит за эту грань: Холмс с Ватсоном джентльмены, а полицейских набирали из рабочих. Автор часто оттаптывается на невежественности полицейских, но это опять же продиктовано необходимостью оттенять ум Холмса. Никакой особой ненависти к ним и никакой особой агрессии их по отношению к нему не просматривается. Арест Ватсона или высказывания типа «Я должен свести счеты с этим джентльменом, Уотсон! Его предложение о карьере профессионального боксера, честно говоря, меня не обидело. В своем роде это немалый комплимент. Но принять меня за сыщика из Скотленд-Ярда?! Такого оскорбления я не смогу ни забыть, ни простить», — встречаются в апокрифах, в оригинале ничего такого нет.

Шерлок-2010 настроен против властей в целом. Он отказывается ехать в полицейской машине, на фразу Ватсона «В жизни ничего нелепее этого не делал!» отвечает: «Ты вторгся в Афганистан». На вопрос брата «Тебе не приходило в голову, что мы на одной стороне?», отвечает отрицательно и просит не развязывать войну, пока он не доедет до дома, потому что это вызовет пробки.

В контексте произведения это адекватное отношение. Криминалист Андерсон туп, сержант Донован тупа и агрессивна, Лестрейд умен и эффективен, но действует довольно подло. Дословный перевод диалога:

Шерлок: И что, ты устроил липовый обыск, чтобы меня запугать?

Лестрейд: Он перестанет быть липовым, если что-нибудь найдут.

Шерлок: Я чист.

Лестрейд: А твоя квартира?

В оригинале максимум, что мог позволить себе полицейский следователь: когда Шерлок явился домой под видом старого моряка и заявил, что у него есть сведения, но он сообщит их только Холмсу, сыщик не дал ему уйти «до прихода Холмса». Действие противоправное, но безобидное. Канонный Майкрофт тоже вряд ли стал бы похищать Ватсона ради приватной беседы, читать его медкарту или использовать госслужащих для слежки за братом и сопутствующими лицами.

Однако Ватсон-2010 очень легко и естественно находит общий язык и с полицией, и с Майкрофтом. Собственно, бывший военный его и не терял. Вместе они образуют культурное большинство. Их мораль и сами эти люди для британского зрителя воспринимаются как некая норма, и, конечно, не хотелось бы, чтобы то же самое произошло и с российским зрителем. Достаточно вспомнить, что «антитеррористической» войне в Афганистане предшествовало то, что Запад вырастил и вооружил там исламских террористов для борьбы с «советской угрозой». Но Афганистан при Советах имел бы такой же уровень жизни, как все республики соцлагеря, то есть немногим ниже, чем Британия. (Хвост из миллионов жертв боевых действий и сверхсмертности, который тянется за представителями официальной Британии, натурально делает странной проблему маньяка, убившего четырех мирных жителей. Вы как будто становитесь свидетелем того, как Гитлер распекает кого-то за неуплату алиментов).

В этом смысле Шерлок, который называет Майкрофта «самым опасным человеком» из всех виденных Ватсоном, остается вне государственной идеологии. Тот факт, что он думает и действует существенно быстрее, переводит правоохранительные органы в разряд мебели (интеллектуальный вариант того, как Нео превосходит в скорости Смита), и здесь появляются возможности для новой проблематики, новой морали, образцовых отношений и ярких авантюр.

Бесспорно, Шерлок у Конан Дойля впоследствии взаимодействовал с Майкрофтом и работал на правительство. Но как видно даже по первой серии «Шерлока», оригинал не обязательно должен болтаться на ноге, как гиря.

К сожалению, продолжение почти обнулит заложенный «Этюдом» потенциал. Но чтобы создавать новое, надо разрушать старое, так что вперед, к следующим сериям!

И все-таки жаль, что два смеющихся человека, перекидывающиеся фразами типа:

Sherlock: Dinner?

John: Starving.

через несколько шагов будут погребены под завалами натужной любви и беспросветного морализаторства.

Казарян Ольга