communist.ru

Многие задумывались, почему при высоком уровне развития буржуазных отношений, в тех же США нелюбовь к социализму превосходит все пределы. В первую очередь странно выглядит подозрительность и даже ненависть к социализму у белых представителей рабочего класса страны, живущих на Юге и Среднем Западе. Но не только США отличается «невосприимчивостью к коммунизму». Таковыми оказываются и Австралия, и Новая Зеландия. А там где якобы эта восприимчивость выше, как например в России, иногда даже не понятно, речь идет о социализме или люди всё же говорят о самом настоящем фашизме, где все внутри государства, ничто не вне его.

Вернемся всё же к США. Такое странное отношение к социализму, а точнее к мерам социальной помощи и поддержки низов и рабочего класса, сильно беспокоит тамошнюю буржуазную интеллигенцию. Шутка ли, сегодня выбрали Трампа, завтра кого похлеще, а там может и действительно настоящий социалист придти к власти. Боязнь гражданской войны и, в тоже самое время, её постоянное ожидание — вот что заставляет искать ответ на эти вопросы.

Хотя и стоит воздать должное Берни Сандерсу за то, что он изрядно стигматизированное понятие «социализм» вывел на чистый свет и создал широкое движение поддержки в его пользу, всё же это клеймо сказалось на его поддержке со стороны избирателей. Впрочем, хотя гораздо больше подействовали махинации со стороны Клинтон и аппарата Демпартии, критика неумеренных финансовых планов Сандерса в противовес ответственной политики Клинтон сыграла свою роль. Клеймо «социализма», как известно, правыми и ультраправыми применялось по отношению ещё к Обаме. Риторика привела к встрече в штыки системы Обамакейр, хотя она затрагивала менее 14% от оказываемой соцпомощи или не более 20% средств расходов на Медикейр ($597 млрд в 2015 году), которую ввел ещё Линдон Джонсон.

Именно при Джонсоне в США была проведена широкая реформа социальной системы, получившая название «создание Великого общества». Это было выгодно в первую очередь социальным низам, особенно белым беднякам Юга и Запада, но именно они сейчас выступают в качестве основной массы недовольных этой системой. Как так? Буржуазные исследователи считают, что дело в низко уровне доверия членов американского общества друг к другу. Камнем преткновения является сбор и распределение налогов и проблема возможного паразитирования части населения за счёт других. Казалось бы, тут все однозначно — есть буржуазия, особенно крупнейшая, которая в основном и пользуется системами уклонения от налогов, выводом капиталов в офшоры и т.д.

Однако, само подозрение в том, что кто-то наживается за счёт маленького человека, в тот момент, когда он собственными руками строит своё будущее и тянется к капиталистам, ещё и раскручиваемое многочисленными противниками систем социальной помощи и расистами, приводит к абсолютному недоверию к возможному повышению налоговой ставки. На этом сыграл Рональд Рейган, когда сумел в 1980-х годах придать урезанию соцрасходов вид борьбы против «паразитов из черных гетто». Дальше все шло по нисходящей: черные бездельники требуют себе школ — урежем им помощь! Далее помощь урезается всем. Расизм сыграл в этом серьёзную роль, так как оправдывал стереотипы лености этнорасовых меньшинств, которые предпочитают сидеть на шее у работящих налогоплательщиков.

Взаимное недоверие рождает необходимость совершенствования и увеличения госаппарата, особенно аппарата контроля за населением и его расходами. Это приводит к очередным попыткам вывести капитал из страны, туда где налогов меньше и т.д. Надо понимать, что во многом, опираясь на классовую ненависть разных слоев друг к другу, эта ненависть культивируется искусственно. Как это отражается на экономике, видно по цифрам стран ОЭСР. Там где доверие членов общества друг к другу выше — там и налоги выше.

Эмпирически, исходя из тех данных, что есть у буржуазных экономистов, мы можем придти к выводу о том, что для развитой социал-демократической системы (какая была или частью осталась в странах Скандинавии) требуется высокий уровень доверия в обществе друг к другу. С учетом того, что более 75-80% населения всех развитых стран принадлежат к рабочему классу или слоям близком к нему расположенных, это зависит от его определенной целостности и гомогенности представлений о самом себе. Когда у вас немалая часть рабочих спит и видит, как они завтра станут счастливыми обладателями закусочной, автомастерской, мега-успешными фрилансерами или даже успешными игроками на бирже финтеха — такие утопии подрывают позицию рабочих.

При этом, социальную близость, некое единство, можно строить, и буржуазные демагоги небезуспешно этим занимаются, на базе национальной и региональной близости. Мы уже писали о таких популистских движениях, как «Лига Севера» или «Национальный Альянс», они занимаются ровно этим. Как и неофашисты из Австрийской партии свободы. При этом видно, что на севере Италии такое вот насаждение «единства» происходит успешней, чем на аграрном Юге, где мафия и пережитки феодально-клановых отношений до сих пор сильны.

Хотя все вышеописанное понимается задним числом, многие буржуазные экономисты пытаются определить вклад доверия участников рынка в создание прибавочной стоимости и росте ВВП. Например, Стив Нэк, один из ведущих экономистов Всемирного Банка посчитал, что доверие стоило США ежегодно $12,4 трлн. «Это объясняет разницу между США и Сомали», — объявил он. Действительно, идеальная феодально-либератарианская система, прямо выписанная по Мизесу с Хайеком, сильно проигрывает одному из образцовых государственно-монополистических капитализмов. Но как быть с Норвегией или Швецией?

Более-менее экономисты сходятся в том, что доминирование семейных фирм на рынке, как это бывает в том же Китае, прямо связано с отсутствием доверия к участникам рынка и ограничением социальных и партнерских связей родственными и дружескими. Доверие сложно завоевать и ещё быстрей потерять, а «риски доверия» вам никто не покроет, точно не государство. Для Китая, по подсчетам ряда экономистов, это стоило трехкратного падения индексов на Шанхайской бирже между юлем 2014 и августом 2015 года, когда произошел массовый исход капиталов.

Вернемся в цитадель буржуазного мира, в США. Резкое падение доверия между членами буржуазного общества началось в 1970-е годы. Именно тогда начался феерический рост неравенства в доходах и резко увеличилась пропасть между 10% самых богатых и самых бедных американцев. Отказ от Бреттон-Вудской системы, облегчение перетока финансового капитала между разными рынками, широкая программа приватизации и сокращения госрасходов в сфере соцобеспечения, облегчение правил для инвестиций капитала за рубежом и снятие ограничении на создание крупнейших финансовых холдингов, наконец развал советского блока и вовлечение в Вашингтонский консенсус всех стран и континентов — это были шаги на пути создания системы, где в руках немногих сосредоточены условия жизни и материального воспроизводства всего мира, равно как и условия по массовой промывки мозгов и подкупа недовольных, рабочих и низов.

Резкое расслоение и неравенство в современных условиях ведет не объединению низов против верхов, а наоборот, к максимально возможному разъединению рабочего класса, к его некоему распадение на конкурирующие клики, разделенные по этнорасовому, географическому, религиозному, гендерному признакам. Подрыв доверия сказывается не на верху, там все усугублено бешеной конкуренцией, подрыв доверия и бешеная конкуренция между членами рабочего класса сказывается на его внутренней солидарности, готовности каждого отряда рабочего класса помочь другому, осознавая себя единым целым. В этих условиях, когда государство патронирует верхам, его усиление и повышение налоговых сборов, даже если они касаются верхушки буржуазии, не находят зачастую поддержки среди низов и рабочего класса.

В итоге, в тех же США тема поднятия налогов является потенциальным могильщиком любого «прогрессивного» политика. Когда редкая, а сейчас все более популярная позиция среди белых бедняков — «налоговый консерватор». Да, я за то, чтобы карать и сажать олигархию с Уолл-стрит, но налоги оставьте в покое. И, кстати, что там с большим правительством, не пора ли его уменьшить? Итогом является дальнейшее ухудшение в финансировании социальных программ и рост государственного долга, платежи по которому будут переложены как раз на рабочих. Не на буржуазию же, в условиях США. Рост госдолга и урезание соцрасходов приводит к дальнейшему росту недоверия, спираль закручивается и идет вниз, утягивая за собой именно рабочих.

Итак, что же может, по мысли буржуазных аналитиков, улучшить положение в США.

Во-первых, это этническое и культурное единство. Похожесть порождает доверие. Это работает для Скандинавии, но вряд ли сработает для США, учитывая нынешнюю чересполосицу.

Другой момент, что это же работает для России, однако, здесь это сталкивается с определенными действиями властей, которые явно препятствует этому. Кроме того, проблема есть и с сильной неравномерностью развития разных регионов страны, с разницей отношения между Москвой и Петербургом, с одной строны, и крупными городам с другой, между нацреспубликами и другими субъектами, промышленными регионами и аграрными, банкротами и центрами сосредоточения капитала.

Во-вторых, если мы говорим про США, это их усилия во время «Великой Депрессии» и Второй мировой войны. Бурный рост промышленности во время военных заказов, потом Холодная война с СССР, Кубинский кризис и война во Вьетнаме, убийство Кеннеди — все это вело к определенному сплочению нации, не важно — положительному или негативному. Во время этого сплочения были введены многие реформы социального регулирования и помощи, а в 40-60-х годах ставка налогов для сверхдоходов доходила до 90%! Немыслимый результат, если смотреть на сегодняшние США. Атаки 11 сентября воодушевили национальный пыл, враг, как известно, сплачивает, но доверие быстро улетучилось, а солидарность и вообще — исчезла, как её не было. Неравенство продолжало расти бешеными темпами, страна чем дальше, тем больше увязала в борьбе всех против всех и в первую очередь угнетенных друг с другом.

В определенной мере, это все справедливо и для современной России. Опыт отрицательного доверия был характерен для 90-х годов прошлого века, когда на фоне неприятия приватизации страна пережила мощнейшие забастовки и уличные протесты, которые на голову превзошли абсолютно все жалкие потуги либералов в 2010-х годах их повторить или с ними сравниться. В тоже время, в громадной части российского общества жило доверие к самом государству, хотя оно коренилось на доверии к СССР, а не буржуазной РФ, пиетет к событиям ВОВ и советским достижениям. Как это и полагается обществу, пережившему катастрофу распада и социальной аннигиляции 90-х годов, сравнение буржуазной РФ и СССР было не в пользу РФ. К СССР сохранялось и в определенной мере сохраняется до сих пор положительное отношение. И, для сплочения общества вокруг себя, вокруг своей программы, как внутренних реформ, так и внешнеполитической деятельности, российская власть активно пользовалась этими настроениями. Просто паразитировала на них.

Третий аспект является самым интересным. Для установления доверия в обществе, для того, чтобы каждый член общества почувствовал себя его частью, важной и неотъемлемой, необходимо не только бороться с неравенством в обществе, но и бороться с таким важным инструментом его усугубления, как государственная коррупция. Данные стран ОЭСР говорят о том, что чем ниже воспринимается уровень госкоррупции , тем больше доверие в обществе. Все это, в общем, сводится к следующему: ответственное, прозрачное и подотчетное правительство.

Эту идею, как мантру, повторяют очень многие. Да, да, вот г-н Навальный, например. Но есть и нюанс, американские буржуазные экономисты говорят при этом о борьбе с неравенством, которое имеет разные характеристики: отсутствие дешевого жилья и доступной медпомощи, низкие заработных платы и плохие условия труда, разнообразная дискриминация и много, много другого. Коррупция, по их мысли, это что-то наподобие недобросовестной конкуренции — старое доброе понятие из арсенала буржуазной классики. Это не порядок, когда на рынке кто-то пользуется привилегией, будь то доступ к инсайдерской информации или связями в госаппарате. Равенство условий, что требует постоянного вмешательства и усиление контроля за буржуазной верхушкой. Последнее требует максимально свободной буржуазной республики. Такой, какой нет в современной России, и за которую, тот же господин Навальный не собирается бороться. А без неё, вся борьба за «прозрачность и против коррупции» — всего лишь борьба за замену одной клики на другую, пусть и более честную для всего остального буржуазного класса РФ, а не исключительно отдельных его представителей, близких к Кремлю.

Для США характерен низкий уровень «грязной» коррупции в виде взяток, но страшно высокий в виде лоббирования, патронажных отношений, финансирования компаний и зависимостей политиков от спонсоров. Ничего необычного, все в рамках подкупа буржуазных законодателей синекурами и теплыми местечками. Только методы более изощренные. Все это, включая «вращающиеся двери» — эту прекрасную иллюстрацию взаимности интересов министерских чиновников и представителей крупнейших американских корпораций, — ещё больше отчуждает госаппарат от буржуазного (в РФ очень любят говорить «гражданского») общества, которому он, якобы, служит.

Итак, по мысли буржуазных экономистов, борьба с коррупцией в её развитых формах, борьба против экономического неравенства, за большую «демократизацию общественной жизни» способно переломить нисходящую спираль и наоборот, привести к большей социальной сплоченности общества, большему доверию его членов друг другу (а мы напомним, что речь по прежнему идет по большей мере исключительно о членах рабочего класса) и, как результат, повышению налоговой ставки для верхушки буржуазии, увеличению социальных расходов. Причем, согласно исследованиям, американцы массово недовольны прямым, до неразличения, сращиванием госаппарата и чиновничества монополий, а также сверхсерьёзному влиянию денег на выборный процесс. Интересно, что буржуазные экономисты делают эдакий совет условному будущему Сандерсу: может стоило больше сил отдать борьбе с политической коррупцией, особенно в форме лоббирования и сращивания государства и монополий, недели чем делать упор на «социализме» (ну, как это сам Сандерс воспринимал)?

Конечно же, такого рода советы отражают исключительно буржуазный подход к обществу. Другого от буржуазных экономистов сложно ожидать, однако, ценное зерно есть и здесь: также как и в США, во многих странах мира, включая Россию, специфика государственно-монополистического капитализма заключается в сращивании госаппарата и аппарата монополий, откровенного выставления напоказ интересов монополий, как государственных, усиления карательного аппарата, роста коррупции, как действенного инструмента улаживания разногласий внутри буржуазного класса. Все это отчуждает граждан непосредственно от государства. Доверия все меньше, презрения и ненависти все больше. Борьба с коррупцией — эдакий паллиатив, который должен увеличить доверие в обществе к власти, сохраняя власть и не покушаясь на неё. Однако, борьба с коррупцией, как борьба с экономическим неравенством и выхолащиванием буржуазных прав и свобод, может и вероятней всего будет иметь больший толк. Правда, стоит отметить, что социализм это может и не приблизит, зато сможет, в случае успеха, скорей содействовать осознанию участниками борьбы единства своих интересов, как особого класса общества.