Экономический и политический кризис в Венесуэле как магнит притягивает иностранных экспертов. В США, Испании, латиноамериканских странах он вызывает острую реакцию у политиков, у которых хватает проблем в их собственных странах и которые в другой ситуации говорили бы о недопустимости вмешательства в чужие внутренние дела.
Испания
В особенности это заметно на примере Испании — там в настоящее время правит правительство меньшинства Народной партии (НП). Приняв страну в состоянии кризиса, начавшегося при правлении левоцентристской ИСРП (предпосылки для кризиса, впрочем, создали обе эти партии — пузырь на рынке недвижимости начал надуваться при власти НП в 1996-2003 гг.), правительство Мариано Рахоя вскоре стало автором многих печальных рекордов, которые страна в Европе делила разве что с Грецией (отметим хотя бы уровень безработицы в 27,2%, достигнутый в начале 2013 г.).
Как и в Венесуэле, экономический кризис в Испании породил и политический: рост числа сторонников независимости в Каталонии при правительстве Рахоя стал взрывным, и идея из маргинальной превратилась в одно из основных требований каталонского общества. Связано это, безусловно, не только с экономическими неудачами, но и с традиционным неприятием в Каталонии политических сил, являющихся наследниками режима Франко, а также с политикой самой Народной партии, члены которой сделали немало заявлений, подливших масло в огонь. Кроме того, молодежная организация НП оказалась замешана еще и в скандалах, связанных с неофашистскими взглядами ряда ее активистов в Валенсии и других регионах страны.
Весьма массовыми были и акции протеста в Испании, численность которых как в Каталонии, так и в Мадриде достигала сотен тысяч человек, и ответ на протесты был вовсе не демократичен — консерваторы ответили протестующим увеличением штрафов за нарушения на митингах и «неуважение к полиции» до десятков тысяч евро.
Сама же НП удержалась у власти, набрав на двух выборах подряд в 2015 и 2016 г. 29 и 33%, лишь благодаря тому, что кризис настиг и другие крупные партии.
И тем не менее, именно Испания и именно правящая в меньшинстве НП проявляют большую активность в «борьбе за венесуэльскую демократию» с 2014 года и по сей день.
Мексика
Еще одна страна, правительство которой активно выражает поддержку венесуэльской оппозиции как в заявлениях, так и при голосовании в международных организациях, — это Мексика.
Так, мексиканское правительство вместе с правительствами Аргентины, Бразилии, Чили, Колумбии, Коста-Рики, Гватемалы, Гондураса, Парагвая, Перу и Уругвая (в большинстве этих стран у власти находятся правые, лишь в Уругвае, Чили и Коста-Рике — весьма умеренные левоцентристы) выразило протест в связи с гибелью 6 участников оппозиционных митингов в апреле 2017 года.
Бурную радость по поводу новой позиции Мексики выразил аргентино-американский либеральный журналист Андрес Оппенгеймер, недовольный традиционной терпимостью правящей в Мексике много десятилетий до 2000 г. и вновь с 2012 г. ПРИ по отношению к «кубинской диктатуре» (Мексика была одной из немногих латиноамериканских стран, не разорвавшей отношения с Кубой в 60-80-е годы). В комплекте с этим, он призывает Мексику ужесточить позицию по отношению к Кубе и еще больше сблизиться с США — такой вот комплект «защиты демократии». Однако посмотрим, насколько может быть примером демократии сама Мексика.
Институционно-революционная партия (ПРИ), изначально умеренно-либеральная с дирижистской экономической политикой, правила Мексикой много десятилетий. Во времена президента Ласаро Карденаса в 1934-40 гг. тогда еще Партия мексиканской революции в наибольшей степени сдвинулась влево (так, именно в это время была национализирована нефтяная промышленность). Однако не имевший по конституции права баллотироваться на второй срок Карденас вынужден был передать власть куда более умеренному Мануэлю Авиле Камачо. С тех пор эта партия играла роль, весьма близкую в знакомому нам ЕдРу, объединяя бюрократическую верхушку, и продолжала править до 2000 г.
Оппозиционные партии при этом никогда не оказывались под полным запретом, однако процедура регистрации оппозиционных партий большую часть времени работала на маргинализацию оппозиции, а крупнейшей оппозиционной силой была открыто правая Партия национального действия (ПАН).
Со второй половины 1980-х годов ПРИ повела линию на либеральные реформы, вступив в наиболее тесную из всех стран Латинской Америки экономическую интеграцию с США в рамках зоны свободной торговли НАФТА и приватизацию. Левое крыло партии вместе с оппозиционерами социал-демократической направленности образовало Партию демократической революции (ПРД).
В средине 1990-х годов изначальный экономический рост в период реформ сменился кризисом, и в условиях массовой безработицы стала расти наркоторговля, а популярность ПРИ резко упала. ПАН, уже мало чем отличающаяся от ПРИ (кроме формального членства последней в Социнтерне) впервые выиграла президентские выборы в 2000 г., и президентом стал Висенте Фокс; его преемник Фелипе Кальдерон обошел на выборах 2006 года кандидата от ПРД Лопеса Обрадора. Выборы были сопряжены с большим скандалом, связанным с подсчетом голосов (как менялась доля поданных голосов во время подсчета, можно посмотреть здесь). Однако весьма умеренный Лопес Обрадор не предпринял никаких действий, направленных на борьбу с фальсификацией. Нынешние «защитники венесуэльской демократии» тоже молчали.
В правление Кальдерона была объявлена «война с наркотиками» — на практике при росте полномочий и финансирования силовых структур это привело лишь к переделу рынка наркомафии, в котором правительство фактически поддерживало одни группировки против других, а популярность ПАН упала. Уровень бедности за 2006-2012 годы вырос с 43 до 46%, внешний долг — почти в два раза.
Наконец продолжавшая контролировать посты губернаторов в ряде штатов ПРИ вернулась к власти в 2012 г. (президент Энрике Пенья Ньето) при поддержке даже исключенного из ПАН Висенте Фокса.
С приходом Пенья Ньето никаких изменений к лучшему не произошло, а разница между 3 крупнейшими партиями исчезла окончательно — крупнейший политический скандал за время правления Ньето был связан с похищением 43 студентов, направлявшихся на протестный митинг в соседний город — по заказу мэра от ПРД арестовавшие их полиция и армия (контролирующиеся, соответственно, ПРИ) передали их наркомафии, чтобы мафиози их убили (большая часть тел не найдена до сих пор).
Сейчас Мексика представляет собой страну, где все мейнстримные политики связаны с наркомафией, число жертв противостояния наркокартелей сравнимо со многими воюющими странами — 10-20 тысяч каждый год.
Сравнимая по населению с Россией Мексика каждый год теряет в борьбе наркокартелей больше жизней, чем СССР за 10 лет в Афганистане. Социальные протестные акции оказываются совершенно безрезультатными, несмотря на массовость. Какими-то достижениями могут похвастаться лишь изгнавшие представителей правительства и наркомафии из контролируемых ими деревень сапатисты. Может ли такая страна учить кого-то демократии — решайте сами.
Колумбия
Еще одна страна, правительства которой последовательно поддерживают правую оппозицию в Венесуэле — это соседняя Колумбия.
За время президентства Чавеса и Мадуро в этой стране сменилось 3 президента — консерватор Андрес Пастрана в 1998-2002 г. и представители Социальной партии национального единства Альваро Урибе в 2002-2010 гг. и Хуан Мануэль Сантос с 2010 г. (Урибе после ухода с поста президента порвал с Сантосом и основал свою партию Демократический центр).
Наихудшими отношения между странами были во времена Урибе, однако античавистская риторика характерна и для нынешнего правительства, принимающего резолюции в поддержку венесуэльской оппозиции в ООН и ОАГ. Тем временем занимающий в современной колумбийской политике крайне правый фланг Урибе и вовсе призывает венесуэльских военных и полицейских к неповиновению своему правительству (ссылка на испанском, также о позиции правительства). Что же можно сказать об этой стране и о «защитниках демократии» вроде Урибе?
Сейчас, когда Сантос подписал мир с представителями ФАРК, обстановка в стране отнюдь не стала спокойной — о десятках убийств социальных активистов после заключения мира пишут даже такие отнюдь не симпатизирующие революционным левым источники, как Human Rights Watch и BBC; по данным Telesur, за первые четыре месяца 2017 г. было совершено 41 политическое убийство.
Сейчас колумбийское правительство осуждает Венесуэлу за вооружение гражданских лиц в рамках являющейся резервом армии Боливарианской милиции — но именно вовлечение гражданских в поддержку силовых структур было основой политики «демократической безопасности» во времена Урибе. Тогда старые малоуправляемые парамилитарес были заменены структурами по образцу «Комитетов сельской бдительности», прямо контролировавшимися правительством (Сантос во время второго президентского срока Урибе был министром обороны).
К прочим «достижениям» Урибе относится едва не спровоцированная война с соседними государствами после убийства лидеров ФАРК на территории Эквадора в 2008 году (тогда, до «правого поворота», большинство латиноамериканских стран осудили его действия, и даже Мексика и Перу заявили о недопустимости нарушения границ).
И именно такие правительства, как колумбийское, задают тон в ОАГ и других межгосударственных организациях Америки сейчас.
МЕРКОСУР
В продолжение темы о позиции других государств относительно политического кризиса в Венесуэле рассмотрим позицию стран интеграционного объединения МЕРКОСУР, куда помимо Венесуэлы входят крупнейшие страны Южной Америки Бразилия и Аргентина (основавшие это объединение), а также Уругвай и Парагвай.
Именно на примере этих стран можно увидеть различие в современных позициях латиноамериканской правой — уверенной в себе и склонной идти напролом как инструмент США и местных элит и непоследовательных и нерешительных левоцентристов.
До кризиса 2008 года, резко отбившего у буржуазии делиться, к чему ее принуждали — не покушаясь на основы капиталистического строя — местные левоцентристы, дела у местных реформистов шли неплохо. В Бразилии Партия трудящихся и ее союзники (в число которых входили как другие партии близкого направления — например, Демократическая трабальистская партия и даже крупнейшая из местных компартий — Коммунистическая партия Бразилии, так и праволиберальные партии вроде Партии бразильского демократического движения) находились у власти с избрания президента Лулы (Луиса Инасиу) да Силвы в 2003 г. В Аргентине кризис 2001 г. привел к ослаблению правых перонистов и либерального Гражданского радикального союза, и к власти пришло левое крыло перонистов во главе с президентом Киршнером, а затем его женой. В Уругвае Широкий фронт (его крупнейшая часть — Движение народного участия, наследники городских партизан-тупамарос, вышедших из подполья в конце 1980-х) находится у власти с 2005 г., и даже в традиционно правом Парагвае, где левое движение уничтожалось десятилетиями, в 2008 г. умеренно левый политик (бывший епископ прогрессивных взглядов) Фернандо Луго сумел в союзе с либеральной ПЛРА победить правивших с 1947 года консерваторов-«колорадос».
Первый политический кризис внутри МЕРКОСУР разразился в 2012 г. За год до истечения президентского срока Луго в поместье правого сенатора бласа Рикельме произошли столкновения деревенских полицейских (традиционно связанных с помещичьей элитой и правыми политиками) и безземельных крестьян (погибло 11 крестьян и 6 полицейских). После этого правые и либеральные сенаторы обвинили в инциденте самого Луго и объявили ему импичмент, не слишком заморачиваясь доказательствами. Действия сенаторов осудили большинство латиноамериканских стран, в том числе и члены МЕРКОСУР, приостановившие членство Парагвая в объединении, но прямо вмешаться с целью восстановления законно избранного президента в зажатом между ними Парагвае ни Бразилия, ни Аргентина не решились даже в форме экономической блокады, и после президентских выборов, на которых победил консерватор Орасио Картес (до выборов пост президента занял либерал Фрутос, переметнувшийся от Луго, при котором был вице-президентом, к правым, с которыми он фактически правил в 2012-2013 г.).
Опыт Парагвая мало чему научил левоцентристов ни во внутренней, ни во внешней политике: они оказались неспособны противостоять правому давлению и в более крупных странах, а недовольство коррупцией и экономическим кризисом успешно использовали правые, рецепты которых были откровенно антинародными, но поддерживались крупной буржуазией и большинством средних слоев.
Если в Аргентине правый кандидат в президенты Маурисио Макри (крупный предприниматель во втором поколении) победил на очередных выборах в 2015 г., то в Бразилии в 2016 г. почти дословно повторился парагвайский сценарий — импичмент президенту Дилме Русефф был объявлен с прямым участием ее вице-президента Мишела Темера и его партии ПМДБ, вошедшей в союз с оппозиционными правыми партиями (ПСДБ и др.). Формально поводом для импичмента были обвинения в коррупции, но ряд правых депутатов открыто называли причиной своего голосования неприязнь к «красным», а вскоре после импичмента вскрылись факты коррупции самого Темера и его окружения.
Кроме того, Wikileaks раскрыли факты сотрудничества Темера со спецслужбами США, так что ныне правит Бразилией не просто коррупционер, но и иностранный агент (как такого человека терпели в своем окружении Дилма и ПТ, это отдельный вопрос к ним).
Неудивительно, что МЕРКОСУР после этого превратился в инструмент правых сил, и если в 2012 г. левые лидера объединения объявили санкции против Парагвая, то протестовать против отстранения Русефф оказалось некому (хотя ПТ призвала к применению статьи МЕРКОСУР о санкциях против недемократических режимов). Зато МЕРКОСУР и правительства Аргентины и Бразилии регулярно выражают озабоченность перспективами венесуэльской демократии и правами протестующих (в самих Аргентине и Бразилии демонстрации, поводов для которых благодаря правым реформам предостаточно, регулярно разгоняются дубинками и газом).
Уругвай, где правые к власти не вернулись, к осуждении Мадуро не присоединился, зато это сделал сделавший карьеру в Широком фронте вплоть до министра иностранных дел генеральный секретарь Организации американских государств уругваец Альмагро (его однопартийцы раскритиковали его действия).
Наступление правых в Латинской Америке продолжается…
Post your comments