Современный каталонский сепаратизм имеет давние корни. И всё же некоторые исследователи отмечают, что с момента начала общемирового финансового кризиса 2008 года и последовавших затем в Испании массовых, затронувших миллионы людей, протестов против мер жесткой экономии и антикризисных мер правительства, эти процессы приобрели новое качество — массовую делигитимацию неолиберального государства, которая спровоцировала рост сепаратистских настроений в Испании.
Традиционный взгляд на подобного рода процессы, это выяснение политических позиций националистов, стратегий мобилизации ими массовой базы и т. д. Мы же сделаем упор на том, что подобные процессы свидетельствуют об ускоряющейся утрате легитимности современными государствами, проводящими неолиберальную политику. Помимо национализма, в это время в Испании росли массовые «антисистемные настроения», которые вылились в организацию движения 15-М (Движение платформы 15 мая) или «рассерженные» в Испании, движение «5 звезд» Беппо Грилло в Италии, движения «Оккупируй» в США, Великобритании и в ряде других стран. В дальнейшем, это недоверие избирателей в ряде сильно пострадавших от мер строгой экономии стран вылилось в массовую поддержку лево- или правопопулистских партий — СИРИЗА в Греции, «5 звезд» в Италии, ПОДЕМОС в Испании и других. Недоверие к традиционным буржуазно-демократическим институтам не могло не поставить под сомнение ряд идеологических и организационных основ ЕС. В конечном счете все это привело к росту ксенофобии, расистских и исламофобных настроений по всему ЕС.
Возникает вопрос, что сейчас двигает национализмом таких народов как каталонцы или баски, или, как сейчас принято говорить, «безгосударственным национализмом»? Национализм оказывается привлекателен потому, что предлагает отказаться от коррумпированных, изрядно замаравшихся продажностью, некомпетентностью и попранием буржуазных прав и свобод, центральных правительств. По сути, речь идет о том, чтобы соблазнить недовольных центральным правительством граждан возможностью выстроить свое собственное государственное образование с более широким и равным участием граждан в его политической и общественной жизни.
С такой позиции рядом исследователей национализм начал рассматриваться уже с середины-конца 90-х годов прошлого века. Так, например, Уолкер Коннор (Walker Konnor) в своих работах обосновывал подъем национализма проблемами в лигитимности многонационального государства. Проблема была не только в политическом режиме, но и глубоком недоверии граждан к общественным институтам вообще. Проще говоря, они чувствовали постоянное отчуждение между собой и буржуазным государством. В дополнение к этому, проблемой была глобализация и национальное большинство в европейских государствах. Государство-нация часто просто не давало никакого политического представления этноменьшинствам или тем, кто осознал себя таковыми. Значимо тут однако то, что это был государство, проводящее неолиберальную политику массовой приватизации, дерегулирования и полной неподотчетности выборных буржуазно-демократическим институтам своим гражданам. Это било, страшно било по нацбольшинству, а про нацменьшинства и говорить нечего. Еще один момент: исторически тесная связь между демократией и государством-нацией — нация должна была конституироваться в государственную, живущую в отдельном политическом образовании, только тогда буржуазно-демократические права как таковые могли быть прочно завоеваны и удержаны. Эта связь была довольно четко обозначена, начиная с ВФР.
Как голоса прошлого влияют на сегодняшние настроения
Память о прошлой несправедливости, дискриминации и страданиях могут сильно довлеть над формированием политической повестки дня нацдвижений. Тем более, что политика унификации населения Испании проводилась ещё при Франко самыми крутыми мерами, включая военные. В принципе, политику этнической и культурной унификации в большинстве стран проводило любое центральное правительство, что Польши, что Венгрии, что Турции, что Голландии, что Франции.
Если смотреть с этой точки зрения, то получается, что многие «малые нации» — каталонцы, валлийцы, корсиканцы, фландрцы, шотландцы, — как бы предлагают альтернативную модель внутреннего и внешнего политического устройства. Большая отчетность правительств перед избирателями, прозрачность, усиление буржуазно-демократического контроля со стороны общественных объединений и, что чрезвычайно важно, сохранение многих функций и обязательств государства всеобщего благосостояния. Все бы это мало чего стоило, если не довольно удачная и активная экономическая политика. Баскония, например, является одной из самых богатых испанских провинций с уровнем дохода всяко выше среднего, примерно тоже самое можно сказать и про Каталонию. Уэльс и Шотландия известны активным внедрением экологических мер и законодательных инициатив, которые во многом привели к тому, что две автономные области Великобритании во многом считаются ориентиром для более крупных европейских игроков (Шотландия фактически перевела энергетику на «альтернативный» режим, заменив ВИЭ многие традиционные энергопредприятия).
В тоже время, на пути любого успешного отделения стоят финансовые и организационные проблемы: организация своего собственного государства — это дорогая штука, но кроме этого стоит понимать, что придется заново пройти процедуру вхождения в ЕС. Поэтому, учитывая то, что от автономного статуса провинций-регионов выгода есть уже сейчас, далеко не все сепаратистские движения стремятся получить независимость любой ценой. Более того, в ряде случаев можно говорить о натуральном расколе на более умеренную часть, которая требует де-факто статуса «ассоциированного государства» с широчайшими внутренними и внешними полномочиями, и радикалов, которые продолжают настаивать на формальном отделение. Иногда считается что, одной из возможностей сгладить подобного рода противоречия является большая открытость внутри европейских границ. Однако, если массовое образование небольших государств все-таки последует, это будет иметь негативные последствия для ЕС как в силу наличия двух экономических зон (новые мелкие государства не войдут в ЕС, но у них остаются многообразные связи с государствами, откуда они выделились), так и в силу экономической дезинтеграции, что приведет к тому, что на местном уровне многие проблемы просто не смогут быть решены.
Проблема с современным испанским государством
Современная Испания испытывает два кризиса — внешний, касающийся глобализации финансовых потоков, и внутренний, касающийся специфической экономической политики в стране. Дерегулирование финансовой и банковской сфер, массовая дешевая застройка, приведшая к закредитованности населения ипотечными кредитами и кредитами вообще, банки, набравшие необеспеченных кредитов, крайние формы урбанизации, экологический кризис из-за массового строительства в ряде регионов, перенаселённость средиземноморского побережья со всеми вытекающими — все это оказалось тесно связано со свободным финансовым перетоком капитала и внедрением неолиберальных методов в управлении всего экономического и финансового комплекса страны.
Под грузом навалившихся проблем, многие граждане стали ставить под вопрос само государственное устройство страны. По Конституции Испания является унитарным государством, но оно гарантирует автономию целому ряду провинций. Однако, начиная с 2002 года, целый ряд мер центрального правительства последовательно урезали местное самоуправление. В 2006 году решение Верховного суда по отмене ряда изменений в Статут Автономной Каталонии, за которых проголосовали на референдуме, обозначило общее направление деятельности Мадрида. Ранее, во времена правления Аснара (2000-2004) принятое антитеррористическое законодательство и законы, касавшиеся нацбезопасности, обозначили наступление на права автономий и местного самоуправления, сосредоточив в руках центрального правительства больше власти. Кроме того, сказалась непопулярная в Каталонии война в Ираке. Все вместе взятое подрывало доверие к государству и усиливало сторонников независимости.
В целом же, как показала и сама компания референдума по отделению в 2014 году, многое будет зависеть от Мадрида. Ряд наблюдателей, например, сомневались в том, что Мадрид рискнет применить военную /полицейскую силу, чтобы предотвратить распад государства. Однако, события говорили об обратном — Мадрид открыто перебрасывал в провинцию военные и полицейские подразделения, усиливая их на тот случай, если ситуация выйдет из-под контроля. При этом, само по себе центральное правительство оказалось просто не готово отказаться от неолиберальных рецептов, даже в условиях возможного распада государства. Тем более, что правые и ультраправые СМИ создают такую атмосферу, в которых переговоры просто не возможны. Интересно отметить, что эти СМИ принадлежат конгломерату Сильвио «Бенито» Берлускони, что отражает некое единство взглядов последнего на буржуазную политику в обоих государствах — Испании и Италии.
Таким образом, сепаратистский подъем, который наблюдается в ряде регионов Западной Европы во многом является следствием кризиса 2008 года и разворачивающихся на его фоне процессов массового недовольства современным буржуазным государством, его институтами, внутренней и экономической политикой, отменой многих буржуазно-демократических прав и свобод рядовых граждан. За «постройкой национального отечества» видно недовольство разных, но широких и массовых слоев граждан, среди которых много рабочих, господством финансового капитала в стране, которые, в силу отсутствия крупных леворадикальных сил, выплескивают это недовольство в область борьбы за национальную автономию и независимость. И делают это тем более быстрей, чем более активно права нацменьшинств подвергаются урезанию.
Post your comments