Западная Горловка пережила еще одну жуткую ночь артобстрелов. Все, как обычно, — коридоры, запасы воды, ожидание света, подвалы и нервные беседы с соседями. А еще… полусонное прислушивание к «запускам/падениям», звонки родным с вопросом «Ну, что там пишут?» и лукавые увещевания детей, мол «это не к нам» и «гроза за окном, скоро дождик будет». 16-е сутки августовских ночных бдений в ожидании «наступления» или «штурма». По городу снова ходят хромоногие слухи, что «уже взяли», «ну сегодня точно будут брать», «город сдадут». Это все стало уже настолько привычным, что даже с ностальгией начинаешь вспоминать первые месяцы «Минска-2». Теперь они кажутся мирными и по-должному неоцененными.
22:30. Звонок. «Егор, привет, — говорит мне знакомый. — Как там у вас? Да, знаю, что стреляют сильно. У меня там у родителей в дом попал снаряд… Ты бы не мог завтра съездить к ним — узнать, что да как, и помочь. Можешь? спасибо». И вот в восемь часов утра я уже на Комсомольце. Частный сектор. В доме нет крыши, всюду валяется шифер, куски шлакоблока, а в самом доме огромная дыра. Одна из комнат уничтожена полностью. Родители знакомого встречают спокойно, показывают, куда попало и что разбило. Говорят с некой житейской философской мудростью, довольно часто встречающейся у жителей наших шахтерских поселков. Тех самых людей, которые прошли и огонь, и воду, и советские времена. Пережили перестройку, закрытие шахт, лихие 90-е и социальную разруху последующих лет. Не только пережили, но и смогли обустроить свой дом, воспитать детей, поставить их на ноги и приготовились встречать свою «осень» с небольшим огородиком и летней кухней.
«Мы вечером вчера сидели на скамейке возле кухни, — рассказала хозяйка. — Да, начало свистеть над головой, но у нас это довольно часто. Муж ненадолго отошел к воротам, а я решила заглянуть в кухню. И тут к нам влетел снаряд. Подвал? Да что там того подвала-то! Там вдвоем с трудом помещаемся, да и не защитит он хорошо. Дальше что? Утром позвонили в полицию, те сказали — все сфотографируйте, напишите заявление, а потом в прокуратуру и исполком. Ну, сегодня не пойду — не до бумажек пока что. Сейчас уберем и будем решать, что да как».
То, что эти люди выжили — чудо. Довольно частое в Горловке чудо — будто кто-то сверху следит и бережет таких людей. По всему двору валяются стальные осколки — в основном с полладони. Ощетинившиеся змеи «перемирия». А вокруг снуют соседи — кто с веником, кто с полиэтиленовым мешком, а еще кто-то тащит тачку. В шахтерском поселке беда — это общее дело. Думаете, я говорю с пафосом и преувеличением? Отнюдь. Это чистая правда, которую другими словами не скажешь. Убирали двор и завалы в доме чуть ли не всей улицей. Все, кто на ней остался в войну, — все были здесь. Таскали камни на свалку, собирали кусочки шифера, мели, выгребали и разбирали. Кто-то принес хозяевам «тормозок», а другие уже суетились, где найти бы шифер.
Хозяйка, тихая и милая женщина, благодарила и складывала на столик во дворе вытащенные из-под завалов куклы внучки, детские игры, какие-то бумаги детей и книги. И вот, везя очередную тачку с мусором на свалку, я вдруг подумал: «А за что это все этим людям, положившим свое здоровье и силы на благосостояние своей страны? В чем они виноваты, что даже в перемирие в их мирные и тихие дома прилетают такие вот «подарочки»? Почему именно их жизнями и жилищами идет расплата в геополитической войне?» И пока я все это думал, вдали, со стороны Глубокой, завыла сирена. Протяжно, тревожно и так знакомо жителям нашего индустриального региона. Словно предупреждение всем о начале новой Войны.
Post your comments