От редакции: Неизвестная большинству наших соотечественников сегодня история американского завоевания Филиппин хорошо показывает цену заявлениям лидеров империалистических держав о «прогрессе» и «стремлении к миру». Сами же американцы вначале формально пришли на помощь филиппинским повстанцам, воевавшим с испанскими колонизаторами, однако стали колонизаторами еще худшего толка. Всё это сопровождалось дичайшим лицемерием. Президент Мак-Кинли говорил о желании «цивилизовать и христианизовать» страну, большинство населения которой уже несколько веков было христианами, и где уже имелась собственная образованная прослойка (знаменитый филиппинский писатель Хосе Рисаль, расстрелянный испанцами в 1896 году, знал более 20 языков, включая русский). Вершиной лицемерия стало стихотворение английского симпатизанта американских империалистов – великого поэта и ярого реакционера Редьярда Киплинга «Бремя белых».
Следы колониального господства на Филиппинах ощущаются до сих пор – от чехарды правых правительств и пренебрежения жизнью и здоровьем рабочих до непрекращающейся вялотекущей войны, в которой правительству противостоят как сепаратисты-мусульмане, так и коммунисты.
А политиков и генералов, готовых «воевать со всем населением» враждебных им стран, как показали недавние события, сейчас немногим меньше, чем на рубеже XIX и XX веков, и не только в США.
В 1899-1913 гг. Соединенные Штаты Америки стали авторами худших страниц в нашей истории. Вторжение на Филиппины, единственной целью которого было приобретение имперских владений, вызвало яростный отпор филиппинского народа. 126 тысяч американских солдат были переброшены на архипелаг, чтобы подавить сопротивление. В результате, от их рук погибло 400 тысяч филиппинских повстанцев и миллион мирных жителей – от тягот войны, массовых убийств и тактики выжженной земли, применявшейся американцами. В войне против мирного народа, не знавшего об их существовании до вторжения, американцы уничтожили каждого шестого жителя нашей страны. Прошло сто лет, и самое время для армии, конгресса и правительства США извиниться за страшные преступление и тяжелый урон, нанесенный народу Филиппин.
Американская политика на рубеже веков состояла в том, чтобы убить столько филиппинцев, сколько возможно. Мотив был таким: «За редким исключением, всё население глубоко враждебно нам, — писал бригадный генерал Дж. Франклин Белл, — и чтобы воевать со всем населением, необходимо сделать войну как можно более непопулярной, и для этого надо внушить народу такие сильные страх и тревогу, чтобы его положение стало невыносимым».
Сравнение этой увенчавшейся успехом операции с менее успешной авантюрой во Вьетнаме было сделано, помимо прочих, Бернардом Фоллом, который назвал американское завоевание Филиппин «самой кровавой (в пропорции к населению) колониальной войной, которую когда-либо вели белые в Азии и которая стоила жизни 3 миллионам филиппинцев» (см. Э. Ахмед, «The Theory and Fallacies of Counter-Insurgency», The Nation, 2 августа 1971 г.). Сам генерал Белл считал, что на главном острове Лусон была убита шестая часть населения – 600 тысяч человек.
Сейчас г-н Кример ссылается на г-на Хилла («который вырос в Маниле», предположительно считая черепа), который считает, что на всем архипелаге погибло 300 тысяч мужчин, женщин и детей – половина того, что признает генерал Белл.
Я был удивлен, услышав, что удалился «далеко от легко проверяемого факта». Когда речь идет об этом случае геноцида, легко проверяемых фактов нет. Когда я впервые назвал цифру в 3 миллиона (NYR, 18 октября 1973), одна филиппинка написала мне о мнении своего учителя. Она склонялась к тому, чтобы принять подсчеты Фолла, однако по той причине, что целые деревни были уничтожены без всяких записей, установить «проверяемые историками факты» невозможно. В любом случае, в книгах по истории, которыми индоктринируют американскую молодежь, об этом не написано.
Гор Видал
За исключением 1960-х годов, когда филиппино-американскую войну 1899-1902 гг. называли «вторым Вьетнамом», гибель 1,4 миллионов филиппинцев рассматривали либо как встречный ущерб, либо как жертв восстания против имперской власти США. Первым филиппинским историком, подробно написавшим о бойне, стала покойная Лусвиминда Франсиско в работе «The Philippines: The End of An Illusion» (Лондон, 1973). В большинстве американских учебников истории об этом нет даже краткого упоминания. В известной работе Стэнли Кэрноу «In Our Image» (1989 г.) потери филиппинцев непосредственно в бою оцениваются в 200 тысяч человек. Среди историков, только Говард Зинн и Гэбриэл Колко описали эту трагедию как геноцид. Колко в «Main Currents in Modern American History» (1976 г.) размышляет о контексте, в котором произошло массовое убийство: «Насилие достигло высшей точки во время преследований индейцев после Гражданской войны и в еще более кровавом завоевании Филиппин с 1898 г. по середину 1900-х годов, когда от 200 до 600 тысяч филиппинцев были убиты во время расистского кровавого шабаша, вызвавшего у многих лишь одобрение». Зинн в «Народной истории Соединенных Штатов» (1980 г.) говорит о 300 тысяч филиппинцев, убитых только в провинции Батангас, тогда как Уильям Помрой в «Становлении американского неоколониализма» писал о 600 тысяч погибших на Лусоне к 1902 году. Общее число 1,4 миллиона относится к периоду 1899-1905 гг., за который сопротивление филиппинских революционеров свелось к отдельным партизанским вылазкам, и не включает тысячи погибших за первые два десятилетия американского господства моро (филиппинских мусульман).
Эпифанио Сан-Хуан (мл.)
В «Народной истории Соединенных Штатов» Говард Зинн писал о проявленном американцами в ходе войны садизме:
В ноябре 1901 г. корреспондент филадельфийской газеты «Леджер» сообщал из Манилы:
«Идущая война не является бескровной буффонадой. Наши люди безжалостны, они уничтожают мужчин, женщин, детей, пленных и захваченных, активных повстанцев и подозреваемых в содействии, начиная с детей десятилетнего возраста. Преобладает идея, что филиппинец как таковой немногим лучше собаки. …Наши солдаты накачивали людей соленой водой, чтобы заставить их говорить, брали в плен тех, кто поднимал руки и мирно сдавался, а через час после этого, не имея ни малейших доказательств того, что эти люди имеют отношение к insurrectos, ставили их на мосту и расстреливали по одному, сбрасывая в воду, чтобы трупы плыли по течению в назидание тем, кто обнаружит эти изрешеченные пулями тела».
(…)
В Маниле майор морской пехоты США по имени Литлтаун Уоллер был обвинен в убийстве без суда и следствия на острове Самар одиннадцати беззащитных филиппинцев. Вот как другие офицеры — морские пехотинцы описывали данные обвиняемым показания:
«Майор сказал, что генерал Смит проинструктировал его в том духе, чтобы он убивал и сжигал, и заявил, что чем больше людей он убьет и сожжет, тем более он [генерал] будет доволен. Кроме того, майор утверждал, что не было времени брать пленных, а стояла задача превратить Самар в ужасное дикое место. Майор Уоллер попросил генерала Смита назвать возраст, который бы ограничивал убийство людей, и тот ему ответил: «Всех, кто старше десяти лет».
В провинции Батангас, по подсчетам секретаря провинции, из населения в 300 тыс. человек треть погибла в результате боевых действий, голода или болезней.
Марк Твен так писал о войне на Филиппинах:
«…мы умиротворили тысячи местных жителей и похоронили их; мы вытоптали их поля, сожгли их селения, лишив крова вдов и осиротевших детей; мы обрекли на изгнание и тоску по родине сотни неугодных нам патриотов, а остальных десять миллионов филлипинцев поработили при помощи «добровольной ассимиляции» (так теперь лицемеры называют мушкеты); мы получили в собственность триста наложниц и других рабов нашего компаньона султана Сулу и над всеми этими пиратскими трофеями подняли наш охранительный флаг.
Итак, по воле Божьей (это выражение не мое, а правительства) мы стали мировой державой».
Огневая мощь войск США намного превосходила все, что могли противопоставить ей филиппинские повстанцы. В самом первом столкновении адмирал Дж. Дьюи поднялся по реке Пасиг и обстрелял 500-фунтовыми снарядами окопы инсургентов. Горы трупов были так высоки, что американцы использовали их в качестве брустверов. Один англичанин, очевидец событий, сказал: «Это не война, это просто резня и кровавая бойня». Он был не прав — это и была война.
Альфонсо Веласкес
Post your comments