Орки в ватниках, тролли в косоворотках

* * * *
Наш президент распят на шоколадном кресте:
82% какао, спирт, ванилин, орехи,
вечность – в дорожной карте, смерть – в путевом листе,
только радиоволны любят свои помехи.

Будто бы все вокруг – сон, преходящий в спам:
ржут карусельные лошади без педалей,
вежливые гармошки прячутся по кустам,
топчутся по костям — клавишам от роялей.

Здесь, на ветру трещат в круглом костре углы,
здесь, у квадратной воблы — вся чешуя истерта,
и, несмотря на ад, снятся ему котлы,
плач и зубовный скрежет аэропорта,

голос, рингтон, подобный иерихонской трубе,
только один вопрос, снимающий все вопросы:
«Петя, сынку, ну что — помогли тебе,
ляхи твои, твоя немчура и твои пиндосы?»

Наша война еще нагуливает аппетит,
мимо креста маршируют преданые комбаты,
но, Петр поднимает голову и победно хрипит:
«82% какао, спирт, ванилин, цукаты…»

15.02.2015

 

* * * *
снегирь похож на гирьку из красного свинца
такою на хитровке сносили пол лица
лопатник изымали ужель не видит кто
и гирьку вытирали об драпово пальто

на каждого в столице в лесу или в степи
положена по смете снегирька на цепи
и ей совсем не важен затылок или лоб
а чтоб не раслаблялся не возгордился чтоб

15.02.2015

 

* * * *

О том, что мыло Иуды Искариота –
любило веревку Иуды Искариота:
а кто-нибудь спрашивал хрупкую шею
предателя и патриота?

О том, что ваши бомжи –
смердят сильнее наших бомжей,
о том, что ваши ножи –
острее бивней наших моржей:
а кто-нибудь спрашивал вшей?

И эта страсть – иголка на сеновале:
ее лобок обрастает верблюжьей хной,
а то, что мы – людей, людей убивали,
никто и не спрашивал: что со мной?

Еще по теме:  * * *

Вдали отгорают хилтоны-мариотты,
восходит месяц с хунтой ниже колен:
сегодня мы – террористы,
а завтра мы – патриоты,
сегодня вы – патриоты,
а завтра – пепел и тлен.

Остановись, почтенный работник тыла,
там, где каштаны цветут в глубине Креста:
во времена Иуды – не было мыла,
да и веревка была бесплодной, петля – пуста.

 

ПОМИНАЛЬНАЯ

Многолетний полдень, тучные берега —
не поймешь: где пляжники, где подпаски,
по Днепру сплавляют труп моего врага —
молодого гнома в шахтерской каске.

Пешеходный мост опять нагулял артрит,
тянет угольной пылью и вонью схрона,
и на черной каске врага моего горит —
злой фонарь, багровый глаз Саурона.

Середина киевского Днепра,
поминальная – ох, тяжела водица,
и на тело гнома садится его сестра —
очень редкая в нашем районе птица.

Донна Луга — так зовут ее в тех краях,
где и смерть похожа на детский лепет,
вся она, как будто общество на паях:
красота и опухоль, рак и лебедь.

Вот и мы, когда-нибудь, по маршруту Нах,
вслед за ними уйдем на моторных лодках,
кто нас встретит там, путаясь в именах:
жидо-эльфы в рясах, гоблины в шушунах,
орки в ватниках, тролли в косоворотках?

Александр Кабанов

Tagged with:    

About the author /


Related Articles

Post your comments

Your email address will not be published. Required fields are marked *