Кандидат от КПРФ Сергей Левченко выиграл выборы губернатора Иркутской области, набрав 13 сентября в первом туре 36,61% голосов, 27 сентября во втором туре — 56,39%. Его соперник, врио губернатора региона Сергей Ерощенко («Единая Россия») в первом туре получил 49,6%, во втором — 41,46%. Итоговая явка на выборы составила 37,22%, что является рекордом региона за последние 14 лет. В Иркутске за С.Левченко проголосовало более 70% избирателей, при явке более 41%. (Интерфакс)
Напишу-ка маленький ликбез по иркутским губернаторским выборам, а то смотрю, у некоторых московских товарищей довольно странные представления о происходившем.
Первое и главное что следует понимать о предвыборной гонке, это то, что оба основных соперника являются крупными, по областным масштабам, бизнесменами. Ну, то есть, последние 5 (Ерощенко) — 10 (Левченко) лет они профессионально занимались политикой и напрямую своими бизнесами управлять права не имели. Но они по прежнему являются собственниками/бенефициарами значительных капиталов.
И да, Левченко не приблудный коммерсант, поддержанный КПРФ за взятку пожертвование, как Кондрашов, а бессменный глава иркутской областной КПРФ уже третье десятилетие.
Вообще в Иркутской области (и, надо полагать, за пределами столиц еще много где) КПРФ — это партия, выражающая интересы прежде всего промышленной буржуазии. Механизм этого превращения забавен, но о нем как-нибудь в другой раз. Само по себе такое представительство скорее полезно — не все же бюрократам/коррупционерам с компрадорами/русофобами страной рулить. Тем более, что изо всех группировок буржуазии промышленная и в самом деле наиболее прогрессивна. Но узурпация марки «коммунистическая» до сих пор многими воспринимается крайне болезненно, хоть она и произошла четверть века назад.
Соответственно, в основе предвыборной интриги лежало не мощное рабочее движение и не партийная дисциплина, а конфликт между двумя группировками иркутской буржуазии. В подробности конфликта я не вникал, но для грубой ориентировки укажу, что Левченко связан со строительной и (в меньшей степени) химической промышленностью, а Ерощенко — с туристическим и (в меньшей степени) финансовым бизнесом. И представители этих бизнесов неподетски впрягались за коллег, притом, что самое смешное, даже невзирая на формальную партийную принадлежность.
Для перспективы укажу, что все вышеизложенное — это именно то, как в теории должна работать буржуазная демократия, и как она, плюс-минус лапоть, реально работала в XVIII-XIX веках. Но в наше время наличие такого расклада сил есть скорее исключение, нежели правило, и чем дальше — тем все более редкое исключение.
Для нашего времени, как в России, так и во многих западных странах гораздо более распространена другая схема. На одном ее конце карьерный бюрократ, никогда в жизни не имевший других источников дохода кроме жалованья (и взяток конечно, но о взятках пусть распинается Навальный), связанный корпоративной солидарностью со всей бюрократией. На другом конце — профессиональный оппозиционер с мутными источниками доходов. Исход борьбы между ними немного предсказуем.
Сам по себе карьерный бюрократ в общем даже прогрессивнее дикого коммерсанта. И в общем даже намного прогрессивнее. Вот только машинка буржуазной демократии образца 1789 при таких раскладах перестает работать. Не в силу мифических «фальсификаций», а в силу объективного порядка вещей. Для того чтобы запустить ее заново, нужно радикально менять конструкцию. Но чиновничеству, которое и так у власти, это не нужно.
LQP
Post your comments