Все аналогии хромают, но уж если искать исторические аналогии по способу стратегического мышления, которое демонстрирует российской руководство по ходу украинского кризиса, то я бы их искал в идеях русского советского военного теоретика Свечина А. А.
Вектор задается цитатой из свечинской «Стратегии»:
«Трагедия германского ведения войны в 1914-1918 гг. заключалась в том, что при сложившихся условиях Германия могла выиграть эту войну только, как политически оборонительную. Между тем, эта точка зрения была усвоена Германией лишь в августе 1918 года, когда все силы были уже исчерпаны и предстояла сдача на капитуляцию. Германская стратегия вышла за пределы политической обороны, нарушив нейтралитет Бельгии в августе 1914 года, излишне углубившись в Россию в 1915 году (мечты Людендорфа о захвате Прибалтики), объявив в начале 1917 года подводную блокаду Англии (выступление Америки), заняв недостаточно примирительную позицию по отношению к русской революции (наступление летом 1917 года, Брест-Литовск), затруднив своей требовательностью положение дипломатии, обратившись в марте-июле 1918 года к стратегии сокрушения. Не отвечая идее политической обороны, отдельные частные успехи Людендорфа являлись лишь этапом к конечному проигрышу войны. Что же касается выгод, которые вытекали для ведения войны из занятия новых территорий и удаления военных действий от германского отечества, то к ним надо относиться весьма скептически. Еще Руссо заметил: «Я разбил римлян, — писал Ганнибал — пришлите мне войск; я наложил контрибуции по всей Италии — пришлите мне денег». Вот что означают Те Deum’bi, иллюминации и восторг народа при триумфе его хозяев».
1. «Сложный был год… » (с)
В 1930 году мировой экномический кризис докатился до Европы. Как это ни удивительно, но одним из его виновников в пропаганде на Западе оказался СССР — в связи с демпингом (в СССР шла индустриализация, нужны были валютные поступления). Во Франции против СССР ввели экономические санкции, началась торговая война.
В ходе тяжелых переговоров по смягчению репарационных выплат по «Версалю» начались подвижки, немцам удалось их снизить в связи с чем в воздухе запахло концом Рапалло, так как Германия потихоньку начала пераставать быть парией.
В СССР, особенно в западных областях, начались массовые выступления против коллективизации.
Французская военная миссия выехала в Румынию.
У советского руководства появились опасения, что все может закончиться войной.
8 марта 1930 года записка Свечина «Будущая война и наши военные задачи» попадает к Ворошилову. В какой мере это была инициатива самого Свечина, а в какой Ворошилов с его помощью укреплял свои позиции в противостоянии с Тухачевским, не очень ясно, но примерно в это же самое время записка Тухачевского с отзывом Шапошникова ушла к Сталину, а затем Шапошников пишет отзыв и на записку Свечина*. Вот с дискуссией Свечина и Шапошникова мы и будем иметь дело.
2. Конфигурация конфликта.
Свечин пишет, что «война СССР будет объявлена только коалицией, ведущая роль в которой будет принадлежать Англии и Франции». При этом Англия и Франция будут участвовать в войне силами своих флотов, отдельными контингентами регулярной армии, финансовой и военной помощью отсталым участникам коалиции.
США будут участвовать экономической помощью, Германия логистикой.
Прибалтийские страны и Финляндия будут фиктивными нейтральными странами, сковывая своими силами часть войск РККА.
Основной сухопутной боевой силой коалиции будут армии Польши и Румынии.
Также предполагалось участие сил русской эмиграции.
Политической целью для коалции будет «уничтожение пролетарского государства» и формирование ряда де-факто колониальных государств, которые возместили бы расходы на войну. Лимитрофы также заинтересованы в уничтожении «великой и неделимой России». От русских эмигрантов цели будут скрывать.
Таким образом, против СССР Свечин числит чуть не весь мир. Соотношение по ресурсам таково, что формально никаких шансов на победу у СССР быть не может. Да и индустриализация не даст превосходства: «В течение ближайших 15 лет мы не можем базировать наш успех в борьбе с империалистической коалицией на количественном и качественном превосходстве техники Красной Армии».
С другой, однако, стороны, потенциальная коалиция имела бы очень сложный характер.
После Первой мировой войны при формальном единстве Англия принялась сдерживать континентального гегемона — Францию, Франция отвечала примерно тем же.
Как видим, продекларирована также разница целей ядра коалиции и лимитрофов, для которых вопрос войны с СССР был не просто вопросом о прибылях/убытках, а вопросом вполне себе экзистенциональным. Русская эмиграция вообще использовалась бы втемную.
Видимо, в том числе и потому подобная коалиция никогда и не появилась, но коли бы она появилась, то шанс СССР был бы не в сокрушении всей мощи стран, в нее входящих, — это невозможно, — а в развале этой коалиции.
У коалиции возникнут трудности «лишь в том случае, если военные успехи заставят себя ждать, и коалиции придется бороться с большим напряжением». Цель РККА — «довести борьбу до такого напряжения», чтобы рабочее движение закипело и в миром масштабе, и у отдельных стран участников коалциии, чтобы сказалась «слабая черта любой коалиции — рознь, противоречие интересов», чтобы участники коалиции в итоге перессорились. «СССР вышел победителем из Гражданской войны отчасти потому, что явилась невозможность согласовать усилия» разных белых ополчений, поляков и пр.
3. Свечин против Шапошникова.
«Самая лучшая война — разбить замыслы противника; на следующем месте —
разбить его союзы; на следующем месте — разбить его войска.»
Сунь-Цзы.
Свечин пишет, что целью коалиции было бы спровоцировать СССР на нарушение фиктивного нейтралитета прибалтийских стран и Финляндии, на вторжение. «Последнее было бы встречено коалицией с большой радостью, поскольку подведет известную материальную базу под агитацию и пропаганду коалиции», — отмечает он. Соответственно, «направление активных усилий Красной Армии в первый период войны в сторону Прибалтики явилось бы совершенно ложным шагом».
Не поняв (или не захотев понять) сути аргумента, его рецензент Шапошников пишет: «Можно согласиться с автором записки, что атака лимитрофов как главный удар является «ложным шагом», но это наступление как вспомогательный удар для глубокого обхода польского фронта к северу от Полесья является вполне уместным и желательным».
Этого ответа Свечин, возможно, так никогда и не увидел, но в своей «Стратегии» подобное решение на примере Германии он указал среди ключевых ее ошибок в ведедении Первой мировой войны нарушение нейтралитета Бельгии в августе 1914 года — это то, что мобилизует противника, а не демобилизует его, тем более, что речь пойдет о «красном империализме».
Ключевыми являются разногласия Свечина и Шапошникова о направлении главного удара РККА.
Шапошников в рамках стратегии сокрушения хочет наносить удар по более сильному противнику, по Польше. Свечин в рамках стратегии измора предлагает наносить его по Румынии. Шапошников делает расчеты (их корректность, как и в случае записки Тухачевского, — отдельный вопрос) и указывает, что после разгрома Румынии РККА сможет начать наступательные операции против Польши только через долгое время, с утомленными войсками. Вывод Шапошникова: «Ясно, что войну нужно начинать разгромом наиболее опасного и сильного противника, а не увлекаться успехами над слабым, оставляя на шее у себя более сильного».
При этом Шапошников не видит (или опять же не хочет видеть) аргументы Свечина и, соответственно, на них не реагирует.
Свечин пишет, что превращение Германии из логистического участника коалиции в полноценного участника войны — неизбежное следствие успешного наступления РККА на Польшу.
Красная Армия подходит к Варшаве, и польское политическое руководство согласится «купить себе поддержку Германии ценой уступки Данцигского коридора». Польша на это пойдет, поскольку СССР в этой ситуации опаснее Германии, над Польшей нависнет угроза исчезновения или советизации. Германия легко может на этой пойти, поскольку тут же превратится в полноправного участника европейского сообщества, получает утраченные по Версалю территории и восстанавливает суверенитет.
Таким образом даже большой оперативный успех превращается в стратегическое поражение, ибо на поле боя против РККА появляется дополнительная страна, а вражеская коалиция укрепляется.
Напротив, удар по Румынии выгоден, ибо «в политико-социальном и военном отношении Румыния представляет собой слабейшее и важнейшее звено коалиции». Румыния внутренне слаба, ей «трудно занять в мировом общественном мнении позицию невинно пострадавшей от замыслов красного империализма страны и вызвать к себе сочувствие мировой демократии». Ее разгром станет уроком для других стран Балкан, возможно замешательство крупной буржуазии. Страны-соседи могут начать откусывать от нее куски территории. В военном смысле будет уничтожен единый фронт от Польши до черноморских десантов Англии и Франции.
После этого все возможные варианты победы над СССР в рамках такой конфигурации конфликта оказываются исчерпанными, издержки не покрывают возможных прибылей, Англия и Франция утратят интерес к войне. И именно поэтому Свечин дальше ничего не пишет о наступлении в Польшу: скорее всего, оно будет бессмысленно, — война закончится.
4. Мобилизация, общественное мнение и борьба за конфигурацию конфликта.
Свечин неоднократно пишет о том, что стороны будут озираться на общественное мнение, сам предлагает варианты решений, исходя из воздействий на него. В то же время в России привыкли общественное мнение презирать, исходя из того, что им манипулируют. Тут нужно остановиться поподробнее.
Арабская пословица «У Аллаха нет своих баранов, когда он их дает кому-то, то у кого-то отбирает» довольно точно воспроизводит логику мобилизации ресурсов для войны. Ресурсы никогда не ничейные, ими кто-то распоряжается, они кому-то принадлежат, и для ведения войны их нужно отобрать. А из известной максимы «война — недешевое дело» следует, что отбирать нужно много. Эти ресурсы — сами люди, которые получают повестки из военкоматов (что часто резко меняет их мировозрение с милитаристского на пацифизм или отчаянное лицемерие «я пойду воевать, когда наведут порядок, будет оружие, выгонят предателей и пр.»), социальные программы («нашли на чем экономить, на детских пособиях?!?»), деньги населения и бизнеса («какие дополнительные налоги!?!?»), финансовая стабильность («как эмиссия и инфляция?!?!»), да и мало ли что еще, вплоть до личного автотранспорта. Но и это еще не все. Страна может вести несколько войн, участвовать в ряде конфликтов, соответственно встает вопрос о распределении уже мобилизованных ресурсов по направлениям. В этом случае противником выделения ресурсов для одной войны/конфликта являются группы военных и политиков, заинтересованных в выделении ресурсов на другую войну/конфликт.
Ведение войны в составе коалиции еще более усложняет дело за счет увеличения центров принятия решения.
Понятно, что, чем более очевидна и опасна угроза, тем проще подавить сопротивление и мобилизовать нужные ресурсы, чем менее, тем сложнее. Поэтому общественное мнение и управление им играют большую роль. При этом важно, что, если часть населения можно убедить посредством телевизионного промывания мозгов, то крупный бизнес и военно-политическую элиту — отнюдь, все гораздо сложнее. Поэтому FOX и CNN — это, безусловно, важно, но пока в условном Foreign Affairs раскол по поводу причин украинского кризиса и, соответственно, путей выхода из него, по поводу степени важности именного этого конфликта, мобилизовать ресурсы под него гораздо сложнее.
Именно в этом ключе нужно рассматривать приведенные данные. В 2015 году США по закону предоставляют военную помощь на $100 млн, в 2014 году предоставлено $119 млн. $75 млн предоставлено ЕС, еще кем-то по мелочи. Совокупно, может, четверть миллиарда. Сравните с данными по таблице, это крохи. При этом для увеличения финансирования лоббисты войны с Россией должны противостоять не русским лоббистам, у них в США никаких возможностей толком нет, а израильтянам (пакеты помощи собственно Израилю, Египту, Иордании и Ираку), тем, кто «сидит» на Африке ( а в Нигерии катастрофа с исламистами), на АфПаке. Поэтому деньги для военных пакетов помощи делятся в жесткой борьбе и на реальных аргументах. И, если русские создают очевидную угрозу, то они усиливают позиции тех, кто хочет увеличить бюджеты на войну именно с Россией.
Поскольку конфликт носит отчетливо «гибридный» характер, то не меньшее значение для успеха сторон имеют не чисто военные, а финансовые и экономические программы.
В качестве очевидного примера можно привести требование Сороса к ЕС о выделении Украине за несколько лет 50 млрд евро помощи не по экономическим («как для всех»), а по военно-политическим основаниям, ибо Украина воюет с Россией за ЕС. То есть речь идет о мобилизации ресурсов за счет одного участника коалции для победы над общим врагом. Надо ли говорить, что энтузиазма европейцы, и так несущие основную экономическую тяжесть конфликта, не испытывают. Без опережающего реформы масштабного финансирования никто не верит в успех украинских реформ, но по экономическим осонованиям Украине денег не видать, программа МВФ по кредитованию не выполняется, все сходятся на том, что, может, понемногу будут давать для избежания дефолта, не более.
А ведь будь угроза реальной и очевидной, то выделить Украине по полтора-два десятка миллиардов в год — для ЕС и США, обладающих мировыми резервными валютами и совокупным ВВП в десятки триллионов — довольно немного.
Естественно, что в ходе всех этих процессов Россия не должна оставаться безучастной и подыгрывать противникам тех элитных групп, бизнес которых — война с Россией. Например, как в этом случае, когда Россия привлекает внимание к пикантным моментам: «Украина продала документацию на МБР «Копье-Р». Понятно, что в этом случае пас отдан тем, кто занимается сдерживанием Китая.
Задача русской стратегии, как ее видят в Кремле, заключается в том, чтобы пройти между Сциллой поэтапной сдачи своих интересов из-за постоянного понижения уровня эскалации и Харибдой повышения уровня мобилизации противника за счет повышения уровня эскалации. А важнейшей задачей является задача отстоять такую конфигурацию конфликта, чтобы против России остались минимально мотивированно игроки с ограниченными целями. Только так Россия может нивелировать соотношение сил в конфликте («ястребы» могут сравнить с российским совокупный ВВП стран, введших против России санкции, технологический уровень промышленности, мощь финансов, население и другие параметры). Времена противостояния в Европе НАТО и ОВД с другим соотношением сил давно остались в прошлом. Теперь равенство в ресурсах в конфликте возможно при мобилизации своих и демобилизации противника.
Именно поэтому Путин и Лавров, зачитывая длинный список претензий к «нашим партнерам», всегда готовы к переговорам, а Миниские договоренности носят именно такой характер, который носят.
Эпилог.
Понятно, что никакая стратегия не гарантирует результат. Кремль уже не раз ошибался, иногда очень эффективно действовали оппоненты (и наоборот, впрочем, тоже было). Могут не сыграть противоречия в антироссийской коалиции, оказаться неожиданно успешными реформы на Украине. Условная связка Обама—Меркель может и далее успешно навязывать всем свою волю, «ястребы» — навязать свою повестку дня, Россия может проиграть войну на истощение, например, может истощиться ресурс путинского лидерства в условиях развала экономики. А вполне возможен и успешный результат.
А вот возможен ли успех при варианте по Барабанову или еще кому-то, пропагандирующему военный разгром Украины Вооруженными силами России с последующим расчленением Украины? Очень вряд ли.
Так, Барабанов предлагает сначала предъявить Украине ультиматум. Дело не только в том, что в рамках сформированного в ЕС консенсуса на Россию моментально наложат новые санкции, хотя и это очень важно, но ведь будут и другие контрходы.
Вот, к примеру, один из них. Барабанов не может не знать, что уже давно производятся телодвижения по созданию совместной польско-литовско-украинской бригады. Так что помешает паре польских батальонов и литовских рот после ультиматума его имени под эгидой этой бриагады моментально оказаться на украинском Восточном фронте? А дальше либо легализация их присутствия при данной линии фронта, либо военные действия. А тогда, как минимум, блокада Калининграда, и ЕС не останется безучастным.
*В споре три было стороны, Шапошников—Тухачевский—Свечин, получается довольно любопытный треугольник военных стратегов, каждый из которых пытался навязать свое видение политическому руководству. Свечин и Шапошников против Тухачевского в вопросе о численности армии мирного и военного времени, против ожиданий легкости получения огромного количества военной техники в связи с индустриализацией; Свечин против Тухачевского и Шапошникова в выборе стратегии, он за измор, они за сокрушение и т. д.
Post your comments