Не пропустите!
В московских кинотеатрах наконец идет «Зеленый принц» Надава Ширмана. Внимание! По мудацкой традиции российских прокатчиков, в нашем прокате фильм идет под названием «Сын ХАМАС», в общем, не самый плохой вариант — заменить оригинальное наименование фильма названием книжки, написанной героем, по которой фильм и сняли, тем не менее, зачем?..
Из года в год, из фестиваля в фестиваль израильские кинематографисты-документалисты радуют нас острейшим и захватывающего масштаба киноматериалом, смотрящимся куда выигрышнее художественного кино Земли Обетованной, которое либо грешит вторичностью, либо смотрится узколокальным, автаркическим. Резко поломал эту традицию шесть лет назад Шмуэль Маоз, — ничего по художественной силе приближающегося к его «Ливану» я не смотрела до сих пор.
Конечно, если я скажу, что документальный фильм-диалог израильтянина Надава Ширмана «Зеленый принц», названный зрителями Фестиваля независимого кино Сандэнс лучшим фильмом года, перевернул все мои представления о безграничных возможностях документального кино, я погрешу против истины.
Позапрошлогодний сюрприз ММКФ — «Привратники» Дрора Мореха и по замыслу, и по масштабу исполнения, и по информационной и художественной насыщенности пока что остается недосягаемым: еще бы, усадить в кресло шестерых экс-руководителей Шин Бет и заставить их распинаться на камеру, оповещая мир, сколько центнеров тротила на какого героя Интифады было потрачено, при этом приковывая зрительское внимание на два часа к экрану, — задача, мягко говоря, не из легких. Молоденький Ширман, конечно, выглядит, как ученик и последователь Мореха, однако интерес к материалу в таких случаях всегда перекрывает какие-то художественные изъяны и погрешности. В каком-то отношении Ширман следует за Морехом, продолжая неисчерпаемую тему войны израильских спецслужб с палестинской Интифадой.
Главный герой фильма — Мусаб Хасан Юсеф, один из сыновей видного деятеля и авторитетного руководителя ХАМАС в Рамалле шейха Хасана Юсефа, известный всему миру как «Сын ХАМАС» (по названию его автобиографического романа, по прочтении которого режиссер Надав Ширман и увлекся темой). Мусаб, с юных лет выполнявший самые деликатные поручения безгранично доверявшего ему отца и его соратников, стал, наверно, главной кадровой ошибкой и самым большим позором ХАМАС за все время его существования, самым главным предателем за всю историю движения. Завербованный в 1996 году (в 18-летнем возрасте) израильскими спецслужбами, Мусаб Хасан Юсеф, который в юности предотвратил покушение израильтян на собственного отца, после вербовки получивший кличку «Зеленый принц», более 10 лет был «двойным агентом», а по сути — шпионом Израиля, по вине которого многократно арестовывался не только его отец, игравший ключевую роль в сопротивлении, но и целый ряд героев палестинской Интифады, многим из которых довелось пройти через пытки и мучения и в конце концов принять смерть. По доносам Юсефа было провалено множество запланированных диверсионных акций ХАМАСовцев, арестованы и приговорены к пожизненному заключению глава ХАМАС в Иудее и Самарии Ибрагим Хамид, основатели ФАТХ Марван и Абдалла Баргути, а служба безопасности ХАМАС так и не смогла вычислить «крота» в собственных рядах, — видимо, трудно было поверить в то, что сын шейха Юсефа, отдавшего всю жизнь борьбе за свободу Палестины, способен на столь низкое и непостижимое здравому уму предательство. Когда наконец Юсеф был вычислен и разоблачен, ему пришлось, изрядно изменив внешность, бежать в США. Отец от него отрекся и проклял сына: Мусаб предал не только собственного отца и его соратников, не только родную страну работой на врага, но и исламскую религию — встретив в Тель-Авиве христианского миссионера, Юсеф, отвергнув ислам и работая на иудеев, крестился в христианство.
Композиционно фильм выстроен как нарезка монологов самого Юсефа и его бывшего шин-бетовского куратора Гонена, уволенного из органов, — между фрагментами их рассказа вкраплены иллюстрирующие кусочки документальной хроники. Оба рассказчика — и Юсеф, и Гонен — сидят в пустой комнате с голыми стенами, навевающими ассоциации с суровым застенком, оператор дает крупные планы лиц.
Забавно, что первым вопросом журналистов к Ширману на презентации картины был: «Кто играл роли Юсефа и Гонена?» Ширман, расхохотавшись, поведал, что в любой аудитории сразу получает такой вопрос — людям сложно поверить, что живой человек способен на протяжении двух часов откровенно, в мельчайших подробностях, а главное — с видимым удовольствием рассказывать историю своего морального падения. Зритель до последнего сомневается, а не актеры ли перед ним, а когда получает заверения в том, что фильм строго документальный, недоуменно допытывается у режиссера, как ему удалось «раскрутить» героев на такую обескураживающую откровенность и такое демонстративное самокопание. В целом рассказ Юсефа довольно малоинформативен: ему не очень интересна судьба погубленных им людей, его гораздо больше интересует собственная персона — его переживания, эволюция его взглядов, душевные терзания, история увлечений и разочарований, об этом он может говорить часами. В отличие от жестких «Привратников» Мореха, дающих богатейший и эксклюзивный объем фактологической информации, фильм Ширмана может показаться «сопливым» — это попытка понять психологию человека, несколько раз в течение жизни отрекавшегося от системы ценностей, от всего, что было свято и дорого.
И вот тут-то выясняется, что никакой системы ценностей-то и не было. О своем душевном повороте Юсеф говорит так, как обычно повеса рассказывает о замене одной мимолетной спутницы на другую, — сегодня нравилась одна, а завтра понравилась другая. Сегодня я истовый мусульманин и борец за свободу Палестины, а завтра я разочаровываюсь в исламе и начинаю работать на Израиль. Герой фильма не стесняется называть суммы зарплат, которые платила ему вражеская спецслужба. О ХАМАС Юсеф говорит не как о деле жизни, а скорей как о семейном бизнесе — то, что в ходе борьбы люди платили за свои идеалы свободой, а зачастую и жизнью, как-то ускользает при этом от его внимания… Юсеф пытается оправдать себя тем, что, мол, его впечатлили пытки, которым ХАМАСовцы подвергали собственных предателей (новые израильские хозяева организовали ему «экскурсию» в ХАМАСовскую тюрьму), однако не стоит забывать, что вербовали Юсефа не в кафе на площади Кикар Цион, а в израильской тюрьме, где он тоже, по его словам, подвергался пыткам и тяжелым испытаниям. Впрочем, тут, как говорится, у Юсефа концы с концами не сходятся — одно дело пойти на предательство под пыткой, под принуждением, а он рассказывает о своей измене как о чем-то совершенно рядовом, — ну, поработал на исламистов, теперь поработаю осведомителем на израильтян. Поначалу он уговаривает сам себя, что перехитрит Шин Бет и станет «двойным агентом», — какое-то время это ему удается, потом, якобы, по мере разочарования в исламе и идеалах борьбы за Палестину, окончательно продает душу дьяволу.
Во всем этом поражает удивительная легковесность суждений — то, от чего обычно люди либо сходят с ума, либо стреляются, Юсефу кажется лишь интересным поворотом собственной биографии. Главное и единственное, что сегодня мучит и терзает Юсефа — не преданная им Родина, не загубленные по его вине жизни, а то, что Израиль, которому он на целое десятилетие посвятил всего себя, оказался неблагодарным — каждый раз отказывает ему в визе и не желает помогать улаживать его отношения с Соединенными Штатами, жить в которых с каждым днем все менее безопасно: для американцев Юсеф прежде всего сын видного «террориста из ХАМАС» и сам в прошлом «террорист», и жить ему сегодня в США не комфортно, а Израиль отказывается принимать его назад. Мораль — прозрачней не бывает: предателей все ненавидят, и место на Земле им найти трудно. В Палестине он предатель и подлежит уничтожению, Израиль отмахивается от него, как от назойливой мухи, забыв об оказанных Юсефом еврейскому государству услугах, а для Штатов он мутный тип с мутной биографией, которого при случае надо бы депортировать от греха подальше. Юсеф в кадре сопливится и начинает рыдать, слезы льются из неестественно больших, увеличенных в результате пластической операции глаз, выглядит это совершенно по-бабски и вызывает настоящий когнитивный диссонанс: двойной агент сильнейших спецслужб мира, почти палестинский Джеймс Бонд всхлипывает на экране, как красна девица, искренне не понимая, за что его, такого замечательного, никто не любит.
И вот тут-то нам показывают вишенку на торте. Рассказывая о собственных злоключениях, Юсеф живописует, как в раннем детстве подвергся неоднократному, как он сам отмечает, насилию со стороны какого-то залетного педофила на улице. Пожалуй, единственный стыд, который испытывал в своей жизни Юсеф, это была боязнь рассказать об изнасиловании родителям. Такой вот дедушка Фрейд в жарких палестинах.
После кинопоказа я спросила режиссера Надава Ширмана, почему сотрудники израильских спецслужб, как отставные, так и действующие, настолько легко идут на контакт и готовы выложить перед телекамерой все профессиональные секреты и эпизоды своей, мягко говоря, совсем непубличной деятельности. Немыслимо представить себе наших высокопоставленных КГБшников, рассказывающих перед камерой, как они кого ликвидировали — у нас бывших сотрудников госбезопасности не бывает, и человек дает присягу на всю жизнь, а в Израиле вышел на пенсию, и пошел трепать языком. Красавец Ширман закатил большие зеленые глаза к потолку и сказал, что никогда не задумывался об этом, но предполагает, что Бен Ицхак Гонен легко пошел на контакт и рассказал все, о чем его попросили, потому что был маленьким человеком в Шин Бет, и кураторство над «Зеленым принцем» было главным, наивысшим карьерным успехом в его жизни. Собственно, никто бы никогда не узнал, что есть такой шабаковец Бен Ицхак Гонен, если бы не его знаменитый протеже Юсеф. Для Гонена съемка в фильме стала поводом рассказать о себе.
Не могу сказать, чтобы такое объяснение меня удовлетворило, но, тем не менее, правда состоит в том, что Гонен уволен с действительной службы, по-прежнему дружит и перезванивается со своим экс-подопечным и очень доволен собой и тем, как сложилась его жизнь, чего о предателе Юсефе сказать нельзя. До конца жизни предатель не найдет душевного успокоения, и в этом, наверно, основная мораль картины.
Post your comments