У каждого явления есть своя предыстория. Когда мы видим, что во второй тур президентских выборов во Франции проходит кандидат от ультраправой партии, нам стоит помнить, что это все уже было. Первые правительства с участием неофашистов были сформированы в Италии и Австрии. ЕС ничего не сделал, говоря откровенно — он просто проглотил эту «пощечину» и сделал вид, что все так и задумано. Как и в случае с Францией, набор факторов, который привел во власть ультраправых в 2000-е годы был примерно тот же: наплыв беженцев, из регионов, где Европа разжигала войны, бедность, деиндустриализация, отчуждение граждан от процесса принятия решений в своей стране. В итоге, у власти оказываются популистские партией, которые просто сочатся демагогией.
Однако, не стоит забывать и вот какого момента: если в Западной Европе к власти приходят или у власти оказываются коалиции буржуазно-центристских партий с ультраправыми, которых обычно пытаются сдерживать, то в Восточной Европе у власти, пока ещё на местном уровне, уже оказываются неонацисты. Если в богатой Западной Европе власти только лишь заимствуют элементы ультраправой риторики, в Европе Восточной по ней уже не отличить социал-демократов от ультраправых. Причиной такого провала и неспособности европейских буржуазно-демократических режимов запереть неофашистов в политическом гетто, является избранная ими политика в области экономики. Быстро нищающее население восточноевропейских полуколоний, которые были обращены десятилетиями ранее в поставщики ресурсов, бесплатной рабочей силы и выгодных долговых обязательств, по понятным причинам выбирает тех, кто на словах противостоит устоявшимся режимам, которые выбирают этих «оппозиционеров», как в действительности ничего менять не собирающихся и власти крупного капитала, особенно иностранного, не угрожающих.
Пример Словакии — страны, в которой губернатором одной из провинций уже в 2013 году был избран откровенный неонацист — очень показателен. Нынешний премьер, выдвиженцев от местной социал-демократической партии, по своей риторике уже давно ничем не отличается от ультраправых. То что он эту риторику использует — дополнительно её легитимирует, распространяя её максимально широко по всему обществу. В итоге, все буржуазные партии открыто играют на поле ультраправых, пытаясь сохранить за собой обманутых ими же граждан.
Первый европейский губернатор-неонацист был избран в 2013 году, после неожиданной победы по втором туре. Им стал Мариан Котлеба от словацкой Народной партии «Наша Словакия» (Ľudová strana Naše Slovensko). Некоторыми уже считается, что избрание выдвиженцев от партии в парламент страны — это начало большого пути.
Десять лет назад, маршировавшие по словацким городам неонацисты из «Словацкого единения», упорно копировавшие «Гвардию Глинки» — межвоенное фашистское формирование, не производили серьезного впечатления. Однако, во время выборов на пост губернатора в провинции Банска Быстрица, центральная Словакия, он сумел обойти своего более респектабельного соперника. После прорыва на выборах в провинции, последовал прорыв на парламентских выборах. Ситуация, чрезвычайно знакомая по Украине, где поначалу неонацисты из ВО Свобода взяли несколько тысяч мест на местных выборах, а потом пришли в парламент. Котлеба, который по своему антуражу скорее походит на нечто среднее между Ярошем и Парубием, и его партия набрали более 8% голосов на выборах в 2016 году и заняли 14 мест в парламенте.
Этапы «большого пути»
НПНС была основана в 2010 году, как потомок предыдущего политического проекта Котлебы — Словацкой единение-Национальная партия (СЕНП). СЕНП была единственной партией, которую запретил Верховный Суд из-за того, что её программа полностью противоречила конституции страны.
В сравнении со старыми ультраправыми и неофашистскими партиями Европы, словацкие коллеги выделяются своим экстремизмом.
Игра в антиамериканизм и антибуржуазная риторика — классика фашизма. Словацкие неонацисты мимо этого не прошли, конечно же.
В отличие от ультраправых Западной Европы, новые ультраправые из стран бывшего Советского блока, прямо связывают свое происхождение с межвоенными фашистскими партиями, либо же прямо выражают свои симпатии и поддержку идеям фашистских партий того периода. Например, предвыборный манифест НПНС в 2012 году начинался словами «Мы должны обеспечить существование нашего народа и будущее для детей белой расы». Есть ещё более яркие примеры — это партийные кандидаты в парламент страны.
Среди них были: Ростислав Рогель, лидер неонацистской группы «Убийца евреев», у которого в текстах «Зиг Хайль» через каждое слово, Мариан Мишун, который, по аналогии с еврейским, радостно провозглашал «окончательное решение цыганского вопроса», Мариан Манат, лидер неонацистской парамилитарной группы AGR и совершенно восторженный почитатель Гитлера, чего он не особо и стесняется. Эти трое в парламент не прошли, зато прошел другой — Милан Мазурек, молодой почитатель 3 Рейха и лично фюрера, которого он стремится защищать при всякой возможности, особенно от «сионистской лжи про Холокост».
Маран Котлеба в образе «настоящего фюрера».
Бизнес-интересы основателя партии и его семьи так же завязаны с нацизмом: его магазин «ККК — английская мода» попал под полицейское расследование за распространение неонацистских материалов.
Обыкновенный национал-популизм
Не смотря на откровенно неонацистских сторонников, партия НПНС пытается откреститься от своего недавнего прошлого: они уже меньше заигрывать с ностальгией по Словакии 1930-х годов, сократились нападки на буржуазную демократию, даже столь любимый основателем партии и её приверженцами антисемитизм — и тот исчез из злободневных вопросов, которые необходимо немедленно решить. Партия пытается приспособиться к политическому режиму в Словакии и представить себя умеренней, чем она есть на самом деле.
Но, так или иначе, определенная риторика остается — «Мы позаботимся о ворах при помощи веревки, так же как и о паразитах в населенных пунктах». Под ворами подразумеваются власти, а вот под «паразитами» — цыгане. Иными словами, как практически все нынешние ультраправые, словацкие пытаются предстать перед народом в виде его защитника от коррумпированной элиты и криминальных нацменьшинств. Рецепт беспроигрышный, показавший свою эффективность во многих странах Западной Европы — от НацФронта во Франции и до «Лиги Севера» в Италии. Судя по перемене риторики, именно опыт последних, а также их австрийских товарищей, оказался очень кстати.
Влияние на словацкую политику
В 2016 году словацкие общество внезапно очнулось и вышло из коматозного состояния — оказывается, в словацким парламенте будут заседать неонацисты. Какой неожиданный результат. Часть европейских комментаторов даже назвали словацкие выборы «словацким землетрясением». Немного отойдя от результатов выборов, словацкие законодатели и истеблишмент страны задались вопросом — что делать? Варианта было два — либо игнорировать неонацистов и исключить их возможного влияния на законотворческий процесс, либо наоборот — «умиротворить» их (то есть, сделать более умеренными в своих притязаниях), вовлекая в этот самый процесс.
За деревьями политик не заметили лес — выбор ультраправых в парламент означал крайнюю форму недоверия граждан политической системе страны. Согласно большинству опросов, население искреннее считает, что политики заботятся только о своих интересах и интересах спонсоров. Интересы рядовых граждан их никак не волнуют. Недоверие и неприятие буржуазной политической системы — это хорошая почва для всхода ультраправых, которые паразитируют на этих настроениях. Однако, в Словакии это принимает уже характер недоверия к самим политическим институтам демократии — четверть по разным опросам готова приветствовать диктатуру. Наибольший энтузиазм таким преобразованиям высказывают люди с низким уровнем дохода и образования. Что касается молодежи, то НПНС — самая популярная политическая сила в этой среде.
Милан Мазурек выступает в Варшаве, Польше, на мероприятии, организованном Национал-радикальным лагерем — антисемитской неофашистской политорганизации, носящей название межвоенной польской организации со схожими взглядами.
Если исходить из тех настроений, которые циркулируют в словацким обществе, руководству НПНС надо просто сидеть и ждать — поддержка партии увеличилась до 11%. С другой стороны, партия активно провоцирует СМИ и общество, чем получает активное освещение своей деятельности и донесение своей политики до максимально большого числа граждан, — Котлеба выдвинул Мазурека в парламентский комитет по защите прав человека. Все-таки жизни нельзя отказать в изощренном издевательстве над человеческой низостью — в ООН главой комитета по правам женщин становится представитель Саудовской Аравии, а в Словакии в комитет по защите прав человека номинируется неонацист.
Кроме того, партия предлагает урезать субсидирование партий из госбюджета и сократить число депутатов парламента — нечего мол на этих дармоедов народные деньги тратить. Так же, все НПО, которые получают международные гранты, должны рассматриваться в качестве иностранных агентов — тут уже можно говорить о влиянии Венгрии и её премьера Орбана, на которого, в свою очередь, повлиял своими решениями в этой области президент России. Но не стоит все сводить к северному соседу, как это делают господа либералы: после удачливого Брекзита, НПНС попытались запустить референдум о выходе Словакии из ЕС. Но самой рекламной акцией неонацистов стали «трамвайные патрули» — так они желали доказать, что на полицейский аппарат полагаться нечего и гражданам необходимо самим позаботится о своей жизни в связи с «цыганской угрозой». А помогут им в этом — господа-неонацисты. Точнее, Питер Крупа, член-парламента, которого поймали на том, что он пытался протащить в него пистолет. Очевидно же, что защитник народа думал с его помощью отбиваться от жидо-сионистов и гейропейцев, которые совместно угрожают «родной словацкой отчизне». И, хотя, попытка создать свою вооруженную партийную милицию пока окончилась неудачей, многие подозревают, что будущие попытки не за горами, а выделенных государством средств на партию должно хватить на эту затею.
В общем, успех Котлебы на выборах привел к ожидаемому результату — спонсируемому буржуазным государством экстремизму, который направлен против него. Всего, за 4 года пребывания в парламенте, партия только официальных бюджетных средств получит на сумму в €5,2 млн.
Выстрел в голову
Выбор в парламент НПНС, как уже писалось выше, обескуражил политический истеблишмент страны и даже напугал его. Власти тут же стали искать возможности ограничить возможности партии на политическом поле.
Для начала, была образована широкая «демократическая коалиция» из социал-демократов из Смер, национал-консерваторов из Сиет, национал-демократов из партии венгерского меньшинства Мост-Хид и, в качестве дополнения, Словацкой национальной партии (СНП) — антивенгерски настроенными неофашистами. В общем, широкая коалиция социал-националистов против национал-социалистов.
Разница в риторике между партиями широкой коалиции и НПНС была стерта уже во время предвыборной компании, когда сами эсдеки активно использовали антиэммигрантскую и антицыганскую риторику. Де-факто, противодействие неонацистам уже приобрели вид задействования их риторики и затаскивания их конкурентов из фашистского лагеря в парламентскую коалицию.
Вторым итогом серьёзных размышлений на тему противодействия НПНС стали меры МинЮста страны по переносу дел об экстремистской деятельности и расовомотивированных преступлений в отдельный Суд. Однако, такого рода мера вряд ли предотвратят возможное увеличение поданных за НПНС голосов — неонацисты в парламенте и губернатор-неонацист — это политическая проблема, основанная на прочном экономическом фундаменте решений, которые власти предпринимали последние лет десять. Какими-то законами об учреждении дополнительного судебного присутствия эти проблемы не решить.
С партией надо бороться на политическом уровне. И тут словацким политикам предоставляется прекрасная возможность проявить себя на ближайших местных выборах 2017 года. Проблема в том, что усиление ультраправых в Европе может дать Котлебе и его партии дополнительные очки во время этих выборов, даром, что он сейчас является самым непопулярным политиком в стране.
На материалах: hate-speech.org
Post your comments