Извиняюсь, что я почти всегда об одном и том же. О своем. Но смотрю Вачовски и не могу отделаться. Она — не профессиональный и низко оплачиваемый пролетарий, моет туалеты, но «генетически» она запрограммирована владеть всей нашей планетой. Нет ли тут «той самой» метафоры? «Приобретут же они весь мир». Кто был никем… Если генетическую программу, продиктованную с других планет, заменить на историческую миссию, а «она» заменить на «они», тогда ведь получится… Или нет? Слишком много замен? Слова «долбанный капиталист» звучат уже на 17-й минуте фильма. А на 19-й минуте следует короткое объяснение: «Это капитализм, пупсик, дерьмо сливается вниз, а бабло поднимается вверх!»
И это ведь те самые Вачовски, которые сняли апологию городской партизанской войны против системы, превратившей всех в свои загипнотизированные батарейки в первой серии «Матрицы», (две следующие серии не в счет) и крайне поэтизировали сценарий антиавторитарной революции в «V значит Вендетта», создав новый международный атрибут сопротивления — маску Гая Фокса. Их новое кино больше всего похоже на повстанческую линию из «Облачного атласа», где рабочие клоны поднимают восстание против господ, узнав что за вратами смерти их ждет вовсе не спасение, а переработка на скотобойне в пищу для таких же рабочих клонов. Но теперь к пролетарскому пафосу исторической миссии добавляется важная биополитическая и гендерная тема: героиня попадает в воронку космической войны после того, как решает продать свои яйцеклетки, чтобы выбраться из нищеты. И пара намеков на гностическую картину мира, без которой вообще редко обходится разговор о восстании. Правящую династию, владеющую землей и вообще нашей частью космоса, зовут «Абраксас». У греческих гностиков так звали верховного демиурга, владеющего всеми 365 днями года, хозяина мертвой материи, поработившей живой свет, великое существо, суммирующее все возможности, но, несмотря на это, несущее тщету и тоску внутри себя. А у Томаса Мора так назывался остров до того, как на нем была учреждена Утопия.
39-я минута: «Привычка делиться не свойственна вашему виду». Это про копирайт и засекреченность полезных технологий. Когда к нашей пролетарской героине присоединяются суперсолдаты, разочарованные в войне и отказавшиеся служить прежним хозяевам, она узнает о своей великой миссии. Классический левацкий образ — союз угнетенных и бывших военных, вышедших из-под контроля, дает мессианский революционный субъект.
Как только человеческая популяция достигает нужного размера и мощности, «Абрасакс Индустри» устраивает жатву. Это, конечно, крайне мрачная метафора эксплуатации, сто раз использованная конспирологами в сюжете «темных инженеров» или, например, Лимоновым в «Книге ересей». К середине фильма начинает казаться, что это не аттракцион, снятый для самого массового зрителя, не просто смесь атрибутов «Матрицы» с гаджетами «Звездных войн», а специальный подарок Фредерику Джеймисону и его ученикам, где каждая сцена позволяет говорить о политическом бессознательном, эмблемах классовой структуры и способах гегемонии. 50-я минута: «Учитывая нынешние рыночные показатели, результаты новой жатвы оставят далеко позади всех ваших конкурентов».
Апокалипсис как бизнес-проект архонтов. Спасительница — очень по-феминистски и в духе культа Софии. Стеб над стимпанк-бюрократией, перекрывающей социальные лифты, на 65-й минуте. Раскол внутри космической элиты как возможность для агента низших классов изменить весь расклад отношений. 75-я минута: «Ваша планета — это ферма, принадлежащая мне, такие фермы постоянно обеспечивают спрос на время. Когда моя мать попыталась прекратить этот бизнес, ее убили». 77-я: «Ложь это необходимый источник веры и надежды». 90-я: «— Моя мать научила меня всему необходимому, чтобы быть хозяином вселенной и она никогда не мыла туалеты — Может быть, в этом и была ее проблема?» 94-я: «Сейчас человечество это простой ресурс, ожидающий превращения в капитал. Бесконечный механизм эволюции на тысячах планет имеет только одну цель — приносить доход».
Выбор между двумя женихами становится классовым выбором союзников в борьбе за власть. За 20 минут до конца фильма пролетарская принцесса готова отказаться от миссии, шантажируемая архонтами, взявшими в плен ее семью, но на помощь вновь приходят бывшие солдаты. Впрочем, и ей самой придется взять в руки оружие, чтобы стрелять в капиталистических архонтов, являющихся ее детьми согласно историческому парадоксу. В финале всемогущая пролетарка, тайно владеющая миром, получает телескоп. И да, это салат оливье, а не киноискусство. И да, я заметил ее русские корни, но это не так интересно. Болотникова. Кто был самым известным носителем этой русской фамилии и мог попасться на глаза Вачовски при перелистывании учебника?
P.S. Какова вероятность того, что, загружая в массовое сознание целевой аудитории подобные сюжеты, цитаты и эмблемы, авторы создают там некий крайне двусмысленный культурный слой, который в подходящей политической ситуации может загореться как порох, достаточно будет только использовать в подрывной пропаганде эти уже усвоенные символы? Есть некоторые основания считать, что такое случается регулярно при наличии трех условий: подходящие коды массовой культуры + интерпретаторы, работающие с ними, + неравновесная социальная ситуация, когда обыденность начинает «зависать».
Post your comments