communist.ru

У капитала не женское лицо

Этот факт очевиден. Взглянем на список Форбс: среди десяти богатейших людей мира ни одной женщины нет, среди миллиардеров их ничтожное меньшинство. 94% самых богатых людей Германии – мужчины.

Как обстоит дело на нижних этажах буржуазии? Возьмем топ-менеджмент крупных предприятий. Согласно исследованию института Оснабрюк в 2013 среди топ-менеджеров Германии было 11,2% женщин.

То есть и в наше время капитал преимущественно имеет мужское лицо. Совершенно иначе обстоит дело среди пролетариата.

Каждый десятый мужчина в Германии работает в так называемом секторе низких зарплат. В нем же работает каждая третья немецкая женщина! Сектор низких зарплат — преимущественно женская область.

Точно так же, а обычно еще хуже дело обстоит в других странах: женщины работают тяжело, в плохих условиях, их зарплаты низки, их труд не пользуется уважением.

Казалось бы, следует ожидать активного участия женщин в рабочем и коммунистическом движении, в профсоюзах.

Но и этого нет. Скажем, в Германии в профсоюзах состоит около 6 млн человек, из них женщин всего около трети (32,7%). Среди девяти профсоюзных земельных руководителей только две женщины. В коммунистических и левых организациях повсюду наблюдается дефицит активных женщин, даже там, где их сознательно продвигают и вводят квоты.

Таким образом, женщины подвергаются особенно сильной эксплуатации, но при этом не готовы бороться за свои права.

Почему это происходит? По какой причине женщины позволяют эксплуатировать себя, и лишь редко и слабо сопротивляются эксплуатации?

Здесь можно, конечно, долго рассуждать о «биологии», о «психологии», о гормонах и о пресловутых мамонтах. Но прежде чем пускаться в обывательские, ничем не обоснованные спекуляции, стоит взглянуть на материалистические факты. На те самые социально-экономические основы, которые образуют базис общества.

В «Происхождении семьи, частной собственности и государства« Энгельс показывает, что в начале развития общества существовало материнское право. Люди жили внутри рода, детям была известна лишь родная мать, но не отец, и женщины пользовались высоким положением. Затем развитие производительных сил привело к тому, что мужчины стали присваивать себе излишки продукции. Как следствие, им потребовалось знать собственное потомство для передачи собственности по наследству. Материнское право было уничтожено и заменено отцовским.

Энгельс пишет:

«Таким образом, единобрачие появляется в истории отнюдь не в качестве основанного на согласии союза между мужчиной и женщиной и еще меньше в качестве высшей формы этого союза. Напротив. Оно появляется как порабощение одного пола другим, как провозглашение неведомого до тех пор во всей предшествующей истории противоречия между полами. В одной старой ненапечатанной рукописи 1846 г., принадлежащей Марксу и мне, я нахожу следующее: «Первое разделение труда было между мужчиной и женщиной для производства детей». К этому я могу теперь добавить: первая появляющаяся в истории противоположность классов совпадает с развитием антагонизма между мужем и женой при единобрачии, и первое классовое угнетение совпадает с порабощением женского пола мужским. Единобрачие было великим историческим прогрессом, но вместе с тем оно открывает, наряду с рабством и частным богатством, ту продолжающуюся до сих пор эпоху, когда всякий прогресс в то же время означает и относительный регресс, когда благосостояние и развитие одних осуществляется ценой страданий и подавления других.
Единобрачие — это та клеточка цивилизованного общества, по которой мы уже можем изучать природу вполне развившихся внутри последнего противоположностей и противоречий».

А это из «Немецкой идеологии» (Маркс, Энгельс):

«Вместе с разделением труда, содержащим все противоречия и покоящимся, в свою очередь, на естественно возникшем разделении труда в семье и на распадении общества на отдельные, противостоящие друг другу семьи,— вместе с этим разделением труда дано и распределение, являющееся притом — как количественно, так и качественно — неравным распределением труда и его продуктов; следовательно дана и собственность, зародыш и первоначальная форма которой имеется уже в семье, где жена и дети — рабы мужчины. Рабство в семье — правда, еще очень примитивное и скрытое — есть первая собственность, которая, впрочем, уже и в этой форме вполне соответствует определению современных экономистов, согласно которому собственность есть распоряжение чужой рабочей силой».

Это совершенно четкое высказывание, остается лишь удивляться огромному числу марксистов, которые предпочли этого не замечать. Разумеется, сегодня в западном мире эта «первая в истории противоположность классов» видоизменила форму. Под влиянием социалистических стран, где возможности женщин – их гражданские права, работа, учеба – были реализованы относительно прогрессивно, важные шаги в этом направлении были сделаны и в развитых капиталистичеких странах. Сегодня женщины имеют возможность учиться в школах и вузах, работать, владеть собственностью, самостоятельно решать, когда и сколько детей они заведут. Исчезла необходимость вступать в брак, допустимы различные виды семейных и партнерских отношений. Мужчины частично перенимают домашнюю работу, которая также облегчается применением современной техники.

Основа угнетения женщины

Однако, несмотря на весь этот прогресс, специфическое угнетение женщины никуда не делось. Разумеется, это касается не всех женщин, но большинства из них; остальные также косвенно испытывают социально-психологические последствия этого материального угнетения.

Женщина совершает в семье конкретный вид труда и вступает при этом в определенные трудовые отношения. Эти трудовые отношения мы рассмотрим подробнее.

Этот особый, при этом важнейший для человечества вид труда можно в целом назвать «уход». В самом деле, женщина в семье совершает именно уход: уход за детьми, больными, престарелыми, уход за домочадцами (например, приготовление еды для мужа можно включить в это понятие), уход за помещениями также в основном – зона женской ответственности. В Германии существует оплачиваемая профессия «Семейная помощница», которой обучаются 2 года. В рамках этого обучения женщины получают основы ухода за детьми, престарелыми, инвалидами, знания по семейной экономике и хозяйству. Затем они работают, при необходимости заменяя отсутствующую (например, из-за болезни) мать, жену и дочь. Таким образом молчаливо признается, что работа дочери, жены и матери вполне реальна, ведь существует аналогичная оплачиваемая профессия. Но как «обязанность» женщины, этот труд остается невидимым, неоплачиваемым, как бы само собой разумеется, что женщина его производит.

Таким образом, каждая мать и многие жены ежедневно осуществляют работу по семейному уходу. За это они не получают никакого вознаграждения. В лучшем случае их кормит мужчина согласно собственному настроению. Иногда (в случае отсутствия мужчины) они получают пособие от государства, при этом их клеймят как «паразиток на шее у честных налогоплательщиков». Наконец, в наиболее распространенном случае, эти женщины, помимо семейного ухода, должны еще и зарабатывать на жизнь для себя и семьи. Семейный уход в любом случае «работой» даже не считается.

Фемен как бы намекают на непозволительность эксплуатации женского труда

Условия труда в «семейном уходе» заставили бы возмутиться даже самого умеренного профсоюзного деятеля. Женщина не имеет отпуска, выходных дней, вообще дней, свободных от работы. Рабочий день матери может начинаться в 5 или 6 утра, когда она встает, чтобы накормить детей, а заканчивается поздним вечером. Много лет, ежедневно. По желанию и настроению мужчина может иногда помочь, но основная ответственность – на женщине. Знаменитая идея о «разделении домашнего труда» не работает: назовем лишь тот факт, что в Германии пятая часть семей – это семьи родителей-одиночек, из них 90% — материнские.

Что еще хуже, часто женщина из-за перенапряжения и необходимого перерыва на воспитание маленького ребенка теряет связь с профессией, работу, и становится финансово зависимой от мужчины (даже если где-то «подрабатывает»). Это открывает широкие возможности для домашнего насилия, которое преимущественно мужчины осуществляют в отношении женщин. Все обывательские аргументы на тему «мужчины тоже страдают» несостоятельны по той причине, что мужчина лишь в очень редких случаях финансово зависим от женщины, мужчина — лучший товар на рынке труда. Зависимость и экономическая безвыходность для женщины приводят к тому, что она вынуждена хотя бы ради приличного существования детей оставаться с мужчиной, применяющим насилие – особенно, если это насилие «только» психологическое и экономическое (а на этом мужчина обычно не останавливается).

Таким образом, мы можем утверждать, что семейный уход в своих существенных чертах соответствует не современной (капиталистической), а отсталой феодальной или даже рабовладельческой общественной формации.

Это приводит к тому, что женщина, выходя на оплачиваемую работу, порой ощущает себя свободнее и счастливее, чем «сидя дома и ничего не делая». На работе, пусть со сверхурочными, с перенапряжением, в плохих условиях, с маленькой зарплатой, ей все равно может оказаться лучше, чем дома. Начальник сегодня не может принудить работницу к сексу, он не может между делом дать ей затрещину — это повлечет для него юридические последствия. Супруг все еще спокойно может делать все это до определенного предела безнаказанно.

Работа на предприятиях ограничена по времени, защищена законодательством и профсоюзом, на женщину выплачиваются пенсионная и другие страховки, что снижает страх перед будущим.

Если домохозяйка выходит на работу, она фактически совершает прыжок от рабских или феодальных трудовых отношений к продвинутым капиталистическим. Что же удивляться тому, что женщины в массе не готовы защищать свои права на работе, что они берутся за низкооплачиваемый труд? Семейная жизнь и бесплатный труд по семейному уходу уже подготовили этих человечиц в качестве удобных и покорных служанок для капиталиста.

Что делать?

С другой стороны, семейный уход может оказаться более привлекательным, чем работа на капиталиста: если речь идет о собственной семье, этот труд не является отчужденным. Женщина воспринимает его, как «делать что-то для себя и своих любимых». В самом деле, женщина при этом не подвергается строгому контролю, как на капиталистическом предприятии, она свободно распределяет свое время, свободно применяет свои умения и навыки, креативность, любовь. Если в семье все благополучно, — муж не является насильником, нет невыносимо тяжелого ухода, например, за инвалидами, — то женщина наоборот может чувствовать себя дома очень хорошо, а работу вне дома воспринимать как обузу. Ей бы хотелось не работать за деньги, а полностью посвятить себя хозяйству и детям. В этом случае более отсталые трудовые отношения воспринимаются как более приятные.

Поэтому буржуазный феминизм утверждает: общество должно предоставить женщине «право выбора», работать вне дома или быть «только матерью и женой». Звучит это очень хорошо, беда в том, что общество, которое что-то «предоставляет», существует лишь в воображении этих деятельниц.

В реальном обществе все решают интересы капитала. Сегодня как никогда мощно проявляется закон тенденции нормы прибыли к понижению, это приводит к тому, что капиталисты вынуждены снижать зарплаты рабочих так сильно, как это возможно. Чтобы семья могла выжить, в подавляющем большинстве случаев жена рабочего также должна зарaбатывать дeньги. У мужчин–наемных тружеников практически уже нет возможности стать «единственным добытчиком», такая возможность существует лишь у небольшой прослойки хорошо оплачиваемых работников. Это полностью решает проблему «выбора» — выбора нет, женщина обязана наряду с семейным уходом работать и вне дома. И как правило, это низкооплачиваемая работа, часто на неполную неделю, что опять же приносит выгоду капиталисту.

Но даже в узком слое хорошо зарабатывающих «выбор быть женой и матерью», возможно, приятный, превращается в фатальную ловушку для женщины. Она фактически оказывается полностью зависима от воли мужчины-«добытчика». Согласно собственным настроениям, он может решить, как с ней обращаться, применять или не применять насилие, заботиться о ней до конца жизни или, если наскучит, бросить без профессии, стажа, перспектив, да еще и с детьми на руках, которые в этом случае пополняют статистику бедности. Неплохой «выбор» предлагается женщине!

Поэтому единственная реальная возможность преодолеть проблему домашнего неоплачиваемого труда – это обобществление большинства видов ухода. Уход за детьми, престарелыми, инвалидами может и должен стать делом общества. Простые виды домашней работы – уборка и готовка – могут быть облегчены и сведены к очень малой величине благодаря применению техники и рационализации хозяйства.

Путь к такому обобществлению начат уже сейчас, при развитых капиталистических отношениях. Рассмотрим, например, что произошло в ФРГ с одной из важных частей невидимой женской работы – с уходом за больными стариками. В 1995 году в ФРГ вводится обязательная страховка по уходу. За счет этой страховки, взносы в которую платит все работающее население, был создан капитал ухода, эта отрасль была капитализирована. Теперь фирмы получили возможность делать на этом прибыль. Уход осуществляют в современных учреждениях и в амбулаторных службах наемные работницы, они получают соответствующее образование, работают согласно научным стандартам. Труд этих работниц защищен законами, они получают зарплату, их не эксплуатируют в качестве бесплатной рабочей силы. Одновременно значительно выросло качество ухода.

Хотя радоваться рано. До сих пор 42% нуждающихся в уходе получают уход исключительно дома, и осуществляют его, как правило, жены, дочери и внучки. Это число вряд ли упадет в связи с демографическими процессами и весьма ограниченным капиталом в области ухода.

Процесс обобществления может быть завершен только при социализме, наиболее прогрессивной общественной формации. Надо отметить, что некоторые формы этого труда не удастся обобществить никогда (разве что лишь в результате пока непредставимого, фантастического технического прогресса). Речь идет, например, о беременности, родах, уходе за ребенком в первые годы жизни, когда требуется материнское молоко и огромное личное внимание к ребенку в режиме один на один. Все это нельзя обобществить никоим образом; и старшие дети еще долго нуждаются в некотором внимании родителей. Что касается этих видов труда, их можно только компенсировать матери (а также отцу, если он участвует в уходе), будь то оплата, повышение общественного статуса, защита и обеспечение дальнейшей карьеры после прекращения ухода.

Все остальные виды семейного ухода должно перенять общество. Конкретные формы – как, что именно, на каких условиях будет делать общество  — можно обсуждать и дискутировать на эту тему.

Семейный уход – это общественно необходимый труд. Этот труд создает наивысшую ценность, которая существует на Земле – саму человеческую жизнь. Ежедневно в ходе этого труда создаются такие необходимые и простые ценности, как приготовленная еда и выстиранное белье (да, они не поступают на рынок, но, тем не менее, обладают потребительной стоимостью). И вот этот созидательный труд часто остается незамеченным даже марксистами. Отношения, которые возникают в процессе семейного ухода – это трудовые отношения, и таким образом они относятся к базису общества. Без изменения этих отношений (то есть при сохранении «традиционной семьи» с незаметным, «само собой разумеющимся» женским трудом) невозможно построение коммунистического общества. Хотя эти отношения должны быть изменены не с помощью революционного переворота (это, увы, невозможно в данном случае), а постепенно, в процессе построения социалистического общества.

И прежде чем эти отношения будут радикально изменены, необходимо радикальное изменение производственных отношений и собственности на средства производства, путем революционной борьбы женщин и мужчин-пролетариев. Для этого очень важно, чтобы мужчины, как и сами женщины-работницы, осознавали проблемы женщин в капиталистическом обществе и, не дожидаясь «лучшего мира», прямо сейчас последовательно боролись против угнетения женщин.

Синяя Ворона

По материалам kommunistische-initiative.de