communist.ru

В 2015 году средняя заработная плата женщин за один рабочий час была на 21% меньше, чем зарплата мужчин.

Это объясняется тем, что «женские профессии» ниже оплачиваются, чем «типично мужские», что женщины чаще работают неполную неделю, при этом зачастую ниже и часовая оплата. И наконец,  тем, что именно женщины являются теми, кто в итоге должен как-то выкручиваться с сочетанием семьи и профессии, поскольку они же несут ответственность за детей.

Пенсии пожилых женщин на 60% ниже, чем мужские, а 63% женщин получают пенсии значительно ниже прожиточного минимума. Среди получателей низкого пособия по безработице одна из самых больших социальных групп — матери-одиночки.

Почему это так «естественно» — что женщины заметно беднее мужчин, так что это приводит к тому, что мужчины могут себе позволить покупать женские тела? И все это во времена «эмансипации» и «феминизма»?

Посмотрим, что пишет Фридрих Энгельс в «Происхождении семьи, частной собственности и государства»:

«Ниспровержение материнского права было всемирно-историческим поражением женского пола. Муж захватил бразды правления и в доме, а жена была лишена своего почетного положения, закабалена, превращена в рабу его желаний, в простое орудие деторождения. Это приниженное положение женщины, особенно неприкрыто проявившееся у греков героической и — еще более — классической эпохи, постепенно было лицемерно прикрашено, местами также облечено в более мягкую форму, но отнюдь не устранено.»

И далее:

«Таким образом, единобрачие появляется в истории отнюдь не в качестве основанного на согласии союза между мужчиной и женщиной и еще меньше в качестве высшей формы этого союза. Напротив. Оно появляется как порабощение одного пола другим, как провозглашение неведомого до тех пор во всей предшествующей истории противоречия между полами. В одной старой ненапечатанной рукописи 1846 г., принадлежащей Марксу и мне, я нахожу следующее: «Первое разделение труда было между мужчиной и женщиной для производства детей». К этому я могу теперь добавить: первая появляющаяся в истории противоположность классов совпадает с развитием антагонизма между мужем и женой при единобрачии, и первое классовое угнетение совпадает с порабощением женского пола мужским. Единобрачие было великим историческим прогрессом, но вместе с тем оно открывает, наряду с рабством и частным богатством, ту продолжающуюся до сих пор эпоху, когда всякий прогресс в то же время означает и относительный регресс, когда благосостояние и развитие одних осуществляется ценой страданий и подавления других. Единобрачие — это та клеточка цивилизованного общества, по которой мы уже можем изучать природу вполне развившихся внутри последнего противоположностей и противоречий.»

Маркс и Энгельс не строили никаких иллюзий по поводу «любви и семейной жизни»; они пишут, что семья в эксплуататорском обществе — институт эксплуатации.

Эти факты эксплуатации по-разному объясняются феминистками и различными «любителями»: кто-то упирает на «идею патриархата», другие — на биологические факты: например, то, что женщины физически слабее мужчин (правда, это лишь статистический факт, то есть индивидуально конкретная женщина может оказаться сильнее конкретного мужчины). Еще одна попытка объяснения — наличие некоего «материнского инстинкта» у женщин.

Как коммунисты мы должны прежде всего рассмотреть экономические аспекты различия полов. Что различает женщин и мужчин экономически?

Маркс и Энгельс описали различные аспекты капиталистического продуктивного труда, эксплуатации и влияния трудовых, производственных отношений на жизнь в целом.

Однако существует и другой вид труда, незаметный и само собой разумеющийся. Он почти не воспринимается как собственно «труд». Это работа, объектом которой является сам человек, рабочая сила. Этот человек должен быть рожден и воспитан, он нуждается в уходе и в помощи в различных жизненных ситуациях: например, в старости или болезни. Этот вполне определенный вид работы осуществляется в основном женщинами. То, что он реален, можно видеть по факту существования, например, в ФРГ такой профессии как «семейная помощница»: в ходе двухлетнего образования женщины изучают основы ухода за детьми, престарелыми, больными и инвалидами, ведения домашнего хозяйства и чистки помещений, и затем по необходимости заменяют отсутствующую (например, по болезни) мать, жену или дочь.

Реальные же матери, жены и дочери выполняют свои «естественные» обязанности совершенно бесплатно и незаметно.

Образование и трудовая жизнь женщин мало что меняют в этом плане — они все равно должны и дальше заниматься семейным уходом. Бытовые облегчения вроде стиральной машины или памперсов не спасают: точно так же, как и в обычном индустриальном труде при автоматизации физическая работа действительно становится легче. Однако то время, которое затрачивается на эту работу, никак не меняется! Маленького ребенка (как и, например, старика, больного деменцией) нельзя оставить одного, здесь требуется присмотр в режиме 24/7. И это время, которое женщина инвестирует в семейный уход — это то самое время, которое она могла бы потратить на оплачиваемый продуктивный труд, на собственное развитие или отдых.

Экономическая разница между мужчиной и женщиной состоит в том времени, которое женщина затрачивает на неоплачиваемый труд по семейному уходу. Именно эта разница ведет к женской бедности и в итоге — к тому, что даже тело и сексуальность женщины превращаются в товар, который могут купить богатые мужчины. Далее капиталистический рынок превращает эту куплю-продажу в развернутую отрасль прибыльного бизнеса.

Где же выход из этой ситуации? Ленин прекрасно видел эту проблему. Вот что он писал в статье «Великий почин»:

«Возьмите положение женщины. Ни одна демократическая партия в мире ни в одной из наиболее передовых буржуазных республик за десятки лет не сде­лала, в этом отношении, и сотой доли того, что мы сделали за первый же год на­шей власти. Мы не оставили в подлинном смысле слова камня на камне из тех подлых законов о неравноправии женщины, о стеснениях развода, о гнусных формальностях, его обставляющих, о непризнании внебрачных детей, о розыске их отцов и т. п., — законов, остатки которых многочисленны во всех цивилизо­ванных странах к позору буржуазии и капитализма. Мы имеем тысячу раз право гордиться тем, что мы сделали в этой области. Но чем чище очистили мы почву от хлама старых, буржуазных, законов и учреждений, тем яснее стало для нас, что это только очистка земли для постройки, но еще не самая постройка.

Женщина продолжает оставаться домашней рабыней, несмотря на все ос­вободительные законы, ибо ее давит, душит, отупляет, принижает мелкое до­машнее хозяйство, приковывая ее к кухне и к детской, расхищая ее труд рабо­тою до дикости непроизводительною, мелочною, изнервливающей, отупляю­щей, забивающею. Настоящее освобождение женщины, настоящий коммунизм начнется только там и тогда, где и когда начнется массовая борьба (руководи­мая владеющим государственной властью пролетариатом) против этого мелко­го домашнего хозяйства, или, вернее, массовая перестройка его в крупное социалистическое хозяйство.Достаточно ли внимания уделяем мы на практике этому вопросу, который теоретически бесспорен для каждого коммуниста? Конечно нет. Достаточно ли заботливо относимся мы к росткам коммунизма, уже теперь имеющимся в этой области? Еще раз, нет и нет. Общественные столовые, ясли, детские сады — вот образчики этих ростков, вот те простые, будничные, ничего пышного, веле­речивого, торжественного не предполагающие средства, которые на деле спо­собны освободить женщину, на деле способны уменьшить и уничтожить ее не­равенство с мужчиной, по ее роли в общественном производстве и в общест­венной жизни.»

Это реальный выход: работа по семейному уходу должна быть обобществлена, это должен быть социалистический совместный труд. Только если общество начнет рассматривать эту незаметную женскую работу как нормальный общественно необходимый труд, что-то в положении женщин начнет меняться.

Подавляющая часть семейного труда должна быть обобществлена. Уход за детьми и их воспитание, уход за престарелыми могут осуществляться специалистами в общественных учреждениях или также на дому. Та часть этой специфической работы, которую нельзя обобществить (так, маленький ребенок требует индивидуального внимания родителей и материнского молока) — должна быть признана обществом и каким-то образом (в т. ч. материально) компенсироваться. Все это возможно лишь при условии общественной собственности на средства производства и плановой экономики. Частично все это уже начинало осуществляться в социалистических странах, например, в СССР и ГДР. Уход за детьми там перенимали детские ясли и сады. Та часть, которую нельзя было переложить на общество, по крайней мере облегчалась: было нетрудно получить отпуск по уходу за больным ребенком, женщины из-за ухода за детьми не выпадали полностью из общественной жизни и могли позже легко найти работу и продолжать карьеру.

Так же будет развиваться и будущий социализм. Необходимо, кроме того, обеспечить также по возможности равное участие мужчин в этой деятельности, и общество может поддерживать и требовать такого участия. Но в капиталистическом мире равное участие мужчин в семейном уходе невозможно, поскольку капиталист требует от мужчины-работника (как правило, лучше оплачиваемого) абсолютно полной самоотдачи, без каких-либо претензий на личную жизнь. Это может измениться только тогда, когда решать все будут не капиталисты, а сами трудящиеся.

Когда женщина достигнет подлинной, а не формальной независимости, можно будет говорить и о равенстве. Женщина образованная, работающая, уважаемый член социалистического сообщества — уверена в себе и не позволит оскорблять, использовать или тем более, бить себя кому бы то ни было. Она не станет продавать свое тело и не будет рассматривать себя как бесплатную прислугу.

Только социалистическое равенство может освободить женщин — а не равная, но мизерная зарплата при капитализме. Только социализм и связанное с ним сознательное преобразование семейного ухода — истинный путь к освобождению женщины!

 blau_kraehe