14 ноября на квартирах у членов группы из десяти человек одновременно прошли обыски, после чего их увезли в столичное управление Следственного комитета по Северо-Восточному административному округу.
Звучит, как дело о терроризме или, как минимум, о задержании банды. Но нет. Речь идет о защитниках московского парка «Торфянка», а подозревает их СКР в оскорблении чувств верующих.
Внезапно, да?
Завтра вас заподозрят в том, что ваши представления о круглой Земле или эволюционной теории оскорбляют чувства верующих, в шесть утра к вам припрутся силовики, выбьют дверь, перевернут вверх дном квартиру и увезут в казенный дом, нормально?
Впрочем, к вечеру всех задержанных отпустили, вручив повестки на допрос. Но недоумение осталось.
Предыстория задержания: РПЦ несколько лет пыталась построить в парке свой храм, и несколько лет против строительства шли протесты, пока, наконец, в октябре 2015 года московские власти не послали батюшек в другое место, дав им участок земли под строительство. На месте храма установили крест.
Колыбель Иуды
Крест протестующие почему-то восприняли без восторга. «Так, может быть, это с самого начала была не защита парка, а борьба с крестом — символом христианства? Мы не можем идти на поводу у людей, которые по идейным соображениям ненавидят изображение креста Господня», — заявил 26 октября патриарх Кирилл. С тех пор в лоялистской прессе «торфянщиков» называют не иначе как неоязычниками.
В сущности, мы не знаем, почему протестующие прикопались к этому кресту. Можем только предположить, что после стольких лет противостояния всякое присутствие РПЦ в парке их раздражает.
Однако хотелось бы напомнить, что крест — это приспособление для убийства и пытки, такое же, как виселица или дыба. (В случае с Христом оно как раз было использовано по прямому назначению).
Уместно ли устанавливать в месте общественного отдыха пыточное приспособление? Я считаю, что да. А что касается детишек с мамами, которые там прогуливаются, лучше, если ребенок будет сразу представлять, в какой мир он попал.
Было бы логично дополнить парковую композицию и другими христианскими символами. Например, колыбелью Иуды. Острие вставлялось, куда хватало фантазии, в общем, принцип, как у кола, но гораздо менее травматичный, что продлевало агонию. Естественное для подобных исторических обстоятельств отсутствие страха смерти христианская церковь компенсировала запретом на самоубийство и развесистыми сказками про вечные муки ада. Так что верующий даже в смерти не видел освобождения.
Неплохо смотрелись бы в парке и другие орудия святой инквизиции, например, стул ведьмы и кресло для ведьминого купания.
Кстати, инициаторами распятия Христа выступали церковники — ревнители Ветхого Завета. Покойный оскорблял их чувства тем, что ходил по воде, знался с проститутками, непочтительно называл маму «жено» (т. е. женщина), а бога — своим папашей. Он даже анонсировал рандомность божественного прощения и попадания в рай. В общем, отрывался, как мог, пока его не убили.
А.
Post your comments