communist.ru

Конечно, речь в этом заголовке идет не о так называемой «революции достоинства» на киевском евромайдане. И не о так называемой «русской весне» в Крыму и на Донбассе. Речь идет о понимании этих событий как фрагментов единого массового движения, охватившего всю Украину. Потенциально единое массовое движение оказалось рассечено на разные, противопоставленные друг другу элементы. Дала сбой определяющая исход движения составляющая. Речь о той самой отсутствующей в нужный момент революционной организации, которая не оставила бы деолигархизацию на уровне популярного лозунга, а была бы готова провести его в жизнь. Но были люди, которые могли бы способствовать такой траектории украинских событий. Одним из этих людей был Алексей Мозговой, год со дня гибели которого исполняется сегодня, 23 мая 2016 года.

Колоритная личность, он вобрал в себя многие, я бы даже сказал, самые существенные противоречия этой борьбы. Мозговой был проницателен, когда из раза в раз повторял, что главный «фашист» на нашей земле – это чиновник, депутат и олигарх. Мозговой был скучен, когда доставал из сундуков истории лежалый товар – знамена и маски канувшего в Лету «белого дела». Мозговой был великолепен, когда стоял на трибуне международного левого форума, объединившего посланцев многих стран под лозунгом «Антифашизм, интернационализм, солидарность». Мозговой был откровенно неприятен с его стихами о «символе красной мути». Мозговой был прозорлив, когда говорил, что все партии России, Украины и Новороссии – это бизнес-проекты. Мозговой был наивен, когда заявлял о готовности создавать политическую партию под красивыми, но в контексте современности бессодержательными лозунгами: «справедливость, совесть, достоинство». Мозговой вдохновлял, когда говорил о национализации и брал «под крыло» своей бригады добровольческий отряд коммунистов. Мозговой разочаровывал, когда возлагал надежды на Кремль. Мозговой вставал вровень с выдающимися революционерами прошлых эпох, когда обращался к украинцам и русским по обе стороны линии соприкосновения с предложением объединить усилия и обратить оружие против общего врага.

Журналисты обращали внимание, что в кабинете комбрига красное знамя соседствовало с иконами и чёрным знаменем с черепом, костями и цитатой из «Символа веры». Случайно ли такое причудливое сочетание? Нет, это отражение тех противоречий, которые живут в головах значительной части людей на всем постсоветском пространстве. Это преломление в личности бесспорно незаурядного, остро чувствующего человека тех обстоятельств, в которые были поставлены наши народы к началу XXI века. Весь этот коктейль из местами прогрессивных, а местами примитивно патриархальных взглядов есть наивный протест масс против чудища неолиберального капитализма, несущего им гибель, нищету, безработицу, одичание, духовное оскудение.

Неслучайно и то, что свое радикальное развитие несостоявшаяся украинская революция получила именно на Донбассе – некогда высокоразвитом промышленном регионе с городской культурой. В регионе, призванном когда-то стать магнитом социализма для аграрной Украины, плавильным котлом, где рождалась не украинская и не русская, а та самая новая, советская, историческая общность. В ходе многолетних неолиберальных экспериментов этих людей выбрасывали с заводов и шахт. Идейно оскопляли, заставляя искать утешения в культурном примитиве, в оживлении духов отчасти советского, отчасти дореволюционного прошлого. Но все же сломили не до конца. К началу евромайдана эти люди хранили обрывки понятий о дружбе народов (тот же Мозговой сочинял и великолепно исполнял у себя на Луганщине украинские песни). Не ощущали вражды к остальной Украине, и но и не принимали национализма и русофобии. Были готовы сопротивляться хотя бы на уровне символов. Потому что за этими символами стояло их реальное выживание.

В восстании этих людей нашла отражение накипевшая, годами лежавшая под спудом праведная ненависть к большим и малым начальникам-кровопийцам, – и, одновременно, беспочвенные иллюзии в отношении «большого брата» из Москвы, и его намерений в отношении Донбасса. Нашла отражение гигантская вспышка низового повстанческого потенциала, и, одновременно, идейная дезориентация, политическая близорукость, которая привела восстание к не очень славному финалу.

В наше время антиолигархические, народно-демократические движения обречены на поражение, если во главе их не стоит организация, готовая сманеврировать дальше — к социализму. Остановка на полпути маловероятна, если не сказать жестче — невозможна.

Не нужно натяжек. Алексей Борисович Мозговой не был «беспартийным коммунистом», как поспешили заявить не в меру ретивые его симпатизанты в красном лагере. Но факт в том, что он объективно дрейфовал влево, и в силу этого мог бы серьезно помочь силам, желающим поднять восстание на новую ступень. Комбриг был неприятен и киевским неофашистам, и московским бюрократам, и новым, но уже превратившимся в филиалы «старого» российского капитализма государствам с центрами в Луганске и Донецке. Поэтому и погиб.

Думаю, что горячие выступления Мозгового за справедливость сподвигли немалое число патриотов осознать, что одним антифашизмом и военным искусством победить врага невозможно. Популярность Мозгового, не сравнимая ни с какими рейтингами глав ДНР и ЛНР, не случайна. Она отражает подспудное понимание народом того, где находится кащеева игла капитализма, где скрыт корень зла нашего общества.

Для трудящихся Украины и России в деятельности Мозгового есть то, что не ушло и не уйдет в прошлое с его гибелью. Народам бывшего СССР еще предстоит прогнать столь ненавистных погибшему командиру чиновников и олигархов, протянув друг другу руки помощи через все границы и линии соприкосновения.

Кирилл Васильев
liva.com.ua