Исполнилось 120 лет со дня рождения Михаила Михайловича Бахтина. Как ни странно, но этого скромного философа и литературоведа кое-кто в наше время считает едва ли не главным идейным автором крушения СССР (совместно с Ю. В. Андроповым, хотя Бахтин умер ещё в 1975 году, да и Юрий Владимирович до распада СССР не дожил). Будто бы знаменитая книга Бахтина о «смеховой культуре» («Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса»), вышедшая в СССР в 1965 году, провозгласила уничтожение всего «идеального» и тем самым нанесла нокаутирующий, смертельный удар всей советской системе ценностей. Метод Бахтина-Рабле по сокрушению идеального был, по этой версии, с блеском применён в эпоху перестройки и привёл к падению СССР и социализма. Надо заметить, что Бахтину ещё в советское время (в 1970-е годы) очень резко возражал религиозный философ Алексей Лосев (1893—1988), а на излёте советской эпохи, в 1988-м, и другой мыслитель консервативного толка, Сергей Аверинцев.
Чтобы было понятно, о чём шла дискуссия, приведу из неё пару коротких цитат. Бахтин писал, что простые люди Средневековья и Возрождения «понимали, что за смехом никогда не таится насилие, что смех не воздвигает костров, что лицемерие и обман никогда не смеются, а надевают серьёзную маску, что смех не создаёт догматов и не может быть авторитарным, что смех знаменует не страх, а сознание силы… что наконец смех связан с будущим, с новым, с грядущим, очищает ему дорогу. Поэтому стихийно не доверяли серьёзности и верили праздничному смеху».
Аверинцев на это не без оснований возражал: «Смехом можно заткнуть рот как кляпом. Вновь и вновь создаётся иллюзия, что нерешённый вопрос давно разрешен в нужную сторону, а кто этого ещё не понял, отсталый растяпа — кому охота самоотождествляться с персонажем фарса или карикатуры? Террор смеха… успешно сотрудничает с террором репрессивным там, где тот применим. «Смех не воздвигает костров» — что сказать по этому поводу? Костры вообще воздвигаются людьми, а не олицетворёнными общими понятиями… Но вот когда костёр воздвигнут, смех возле него звучит частенько, и смех этот включен в инквизиторский замысел: потешные колпаки на головах жертв и прочие смеховые аксессуары — необходимая принадлежность аутодафе.»
Аверинцев напоминал, что Муссолини и его сторонники вовсю применяли прославляемую Бахтиным «смеховую культуру» против «инакомыслящих» (речь шла главным образом о коммунистах), когда насильно поили их касторкой, чтобы выставить в смешном и неприличном виде. Напоминал и другие подобные случаи.
Не буду пересказывать эту дискуссию, да это и вряд ли возможно в рамках небольшой статьи. Кому интересно, без труда найдёт в Сети книгу Бахтина и оппонирующие ей публикации Лосева и Аверинцева.
Очень бегло сформулирую своё мнение: ахиллесова пята рассуждений всех без исключения участников этой дискуссии, начиная с Бахтина и заканчивая Кургиняном (это именно он сейчас высказывает идею о Бахтине как идейном сокрушителе Союза ССР), в том, что они совершенно игнорировали классовый, исторический подход к описываемым явлениям. Прогрессивное значение смеха Рабле заключалось в том, что он сокрушал средневековое, рыцарское «идеальное» (вспомним, как Пантагрюэль разгромил и сжёг шестьсот пятьдесят девять рыцарей, а их погребальный огонь превратил в очаг весёлого пиршества). Да, на постамент при этом возводился человек типа придворного Панурга — этакий типичный Хлестаков, которого Кургинян с негодованием именует образцом будущего «нового русского». (Помню, как и у меня при первом чтении Рабле, когда мне было лет десять, описание качеств Панурга вызвало лёгкое недоумение — я никак не мог понять, за что великан Пантагрюэль так восхищается этим совершенным ничтожеством, к тому же трусливым, мстительным и жестоким). Но тут важны не те качества, которыми Панург обладал, а как раз те, которых он был лишён — а именно отсутствие феодальной спеси, рыцарского чванства и гордыни. Именно это с ходу отличало новое дворянство, которое воспевал Рабле, от старого средневекового рыцарства.
Критики Рабле совершенно умалчивают о том, что его «смеховая дубина» вовсе не сокрушила раз и навсегда «идеальное» и не погребла тем самым под собой человечество, а всего-навсего утвердила новые классовые ценности дворянства взамен отсталых рыцарско-феодальных.
Разумеется, орудие «смеховой культуры», как и всякое орудие, способно стрелять во все стороны, оно может служить и прогрессу, и реакции. Так, в эпоху перестройки оно, увы, действительно послужило реакции. Но абсолютизировать его ни в коем случае нельзя, в эпоху революций оно точно так же верой и правдой помогало сокрушать отжившие «ценности» и прокладывало дорогу прогрессу. И ещё послужит… Так что думается, что любому человеку революционных взглядов весьма полезно прочитать книгу Бахтина, действительно яркую и — в научном смысле — революционную. Только выводы автора не стоит принимать некритически.
А в дискуссии вокруг творчества Бахтина, неправы, по моему скромному мнению, все стороны: и те, кто, как сам Бахтин, абсолютизировали смех как орудие свободы и прогресса, и те, кто давал ему противоположную оценку…
Однако приятно отметить, что советская эпоха, которую антикоммунисты так любят изображать как этакую выжженную пустыню мысли, породила эту философскую «битву великанов и рыцарей»: Лосев и Аверинцев против Бахтина (и Рабле). Которую очень интересно разбирать с точки зрения истории мысли (да и практики революции, если на то пошло), и которая далеко не окончена ещё (хоть развернувших её мыслителей уже и нет с нами).
Alexander Maysuryan.
Post your comments