Может сложиться впечатление, что самым тяжелым в 90-е было отсутствие безопасности и голод. Это не так. Я говорю это как человек, который зиму 1991 года мылся в ледяной воде в заиндевелой квартире (в блокадной Армении электричество давали на 20 минут в день, хватало только сварить макароны и вскипятить чай), а в 1993-м для лечения десен ел толченую яичную скорлупу — эффект был недолгим, без витаминов кальций не удерживается в организме.
И знаете, что я вам скажу? Это пустяки. Может быть, где-то — в детдомах, в армии, в домах престарелых — насилие и голод и были самым страшным. Но нам 1990-е открыли то, в чем в более жестких условиях убедился Шаламов: человек невероятно вынослив. По крайней мере, до определенного возраста. Я понимаю, что молодых это способно привести в ужас, но ужас 90-х был не в этом.
Самым тяжелым в 90-е было чувство всеобъемлющего позора.
Это чувство невозможно было заглушить. Мы постоянно видели людей, которым не могли помочь: нищие, беспризорные дети с пакетами клея, как недотопленные котята. Больше всего было жалко взрослых — сильных, образованных, работавших на страну, они были как бы воплощением нашего будущего. Не получающие зарплаты. Беженцы. Погорельцы. Жертвы криминала… Бывало, мы отдавали незнакомым людям последние деньги, но это не помогало. К тому же метро быстро заполонили профессиональные нищие — бизнес отнимал у ограбленных даже возможность стоять с протянутой рукой.
А однажды у нас в комнате общаги, в РУДНе, месяц жила барышня-врачиха из Владимира, которую моя руммейта (та самая, которой картошку привозили) подобрала ночью на улице. Вошла с застывшим лицом и сказала:
— Там девушка у телефона плачет, говорит, ей ночевать негде.
— Так тащи ее сюда.
Руммейта просияла и завопила, как в анекдоте:
— Света, заходи!
Эта девушка, Света, приехала в Москву, чтобы выйти замуж за иностранца, и кадрила (вы только не смейтесь!) нашего студента из Йемена. Он вежливо принимал ее ухаживания, но ночевать не пускал и жениться отказался наотрез. Так она и не стала гражданкой Йемена вместо этой безобразной, генетически рабской России… Это словами не передать, эту логику 90-х.
Сейчас эта Света должна каждый день в церкви свечки ставить за закон концентрации производства и капитала, благодаря которому мы все выбрались из этой жопы. А тогда это было в порядке вещей: решительные, уверенные в себе девушки мечтали стать проститутками (многим это удалось), а робкие или неконкуретоспособные — захомутать иностранца. Из каждого утюга неслось «Американ бой, уеду с тобой». Над мечтой стать ученым или космонавтом открыто смеялись. Смеялись над мертвыми героями войны — целый жанр был в газетах. Ветеранов открыто попрекали тем, что из-за них мы не живем, как в Германии.
Многие задним числом недоумевают: как так случилось, что в самой образованной стране мира люди решили, будто стать проститутками, бандитами и ларечниками лучше, чем стать шахтерами или главными инженерами? Почему, вместо того, чтобы верить в прогресс и науку, они поверили в инопланетян и заряжали воду от экрана телевизора? Что это за сбой сознания?
А это никакой не сбой, это как раз и есть точное отражение реалий того времени. Россияне месяцами и годами видели, как люди с образованием и принципами были вынуждены либо голодать, либо пресмыкаться, и в конечном итоге все через это прошли.
Все видели: вот ветеран, стоит в сугробе, продает свои медали (старики, кстати, в массе своей на горбачевско-ельцинскую разводку не повелись и ненавидели этих мразей страшно). Вот ученые: их труд пошел насмарку, потому что завод где-то в Каунасе сдох и не прислал одну детальку; вот воспитанные на советских идеалах граждане города N, они голодают: их градообразующий завод купил у государства за фантики успешный бизнесмен, продал дорогое оборудование на металлолом, а выручку поехал пропивать в Лондон. Некоторые госслужащие получали зарплату, но она обесценивалась раньше, чем они успевали донести ее до дома. Так что же хорошего в умении сконструировать ракетный двигатель, вылечить ребенка или раскрыть убийство? Ты даже не можешь прокормить детей! Зачем ты 10 лет этому учился, придурок?
Люди из сложной системы попали в социальные джунгли, и их сложные знания оказались не нужны. Из поначалу спокойных «как-нибудь устаканится» мирных граждан они превращались в беспомощных психов. Они больше не могли добыть пропитание с помощью высокопроизводительного труда и науки. Зато они могли попытаться зарядить воду от телевизора — это было доступное им действие, и они его делали, как делали и массу других несвойственных им экспериментальных действий, надеясь, что это поможет. Они не могли связывать будущее страны с каким-то позитивным процессом — не было таких процессов — и, чтобы не спиться окончательно, не убить детей и не выброситься из окна, они верили в прилет инопланетян. (Кстати, когда я спросила отца, что он думает об инопланетянах, он не моргнув глазом сказал, что это пропаганда буржуазии, чтобы отвлечь трудящихся от борьбы за свои права, — фу, сказала я, как скучно, но скучно это было именно потому что это знание нельзя было применить).
Большинство трудящихся было не способно к радикальным политическим действиям как из-за их гуманизма, так и из-за дезориентации. Не было такой крупной газеты, в которой в каждом номере не разоблачались бы «преступления» сталинизма, «сталинизм» же при этом размазывался на весь социализм. Зато были предельно политически активны братки и спекулянты. А простые люди просто хотели жить, как весь цивилизованный мир, и умирали, так и не поняв, отчего.
А вот для либералов был рай. Они во всех СМИ пели, что надо быть предприимчивым и обогащаться. А как обогащаться? Что-то придумать полезное, произвести и продать нельзя — зарплаты в стране не платят.
Можно дерьмовый ширпотреб (трусы, носки, штаны) из третьих стран привезти, где рабочий труд почти ничего не стоит, и впарить подороже тем, у кого еще деньги остались. Но такой бизнес — мелочи, промежуточный этап.
Можно что-то производить, а зарплаты не платить — так все собственники и делали.
Но главный способ нажиться был отжать. Кошелек/ювелирку. Квартиры. Доходы с торговых точек. Заводы и отрасли. Бандиты были везде, и ими было пронизано все.
У большинства из них жизнь была недолгой: они получали свой сервелат, водку, проституток, немного импортных шмоток, радовались этому, как дети, и умирали каким-нибудь особо неестественным способом, освобождая место для новых «решивших рискнуть».
«Мисс Очарование» Элеонора Кондратюк, которую облили кислотой
…Уже в 2000-х, сидя в редакции, я взяла полистать новый учебник не то паталогоанатомии, не то судебной медицины, его зубрил наш дизайнер за ради второго высшего. Поскольку советские я в детстве читала, мне стало интересно сравнить. На первой же раскрытой странице было написано нечто вроде: «иногда причину смерти так сразу и не определишь. Вот был тут случай: приехали сотрудники по вызову, а там человек хрипит, говорит, «умираю», а внешних повреждений нет, — и умер. Осмотрели — внешних повреждений нет. А потом смотрят, кишечник его в углу валяется — его через анус крючком подцепили, наружу вытянули и вырезали, а мы-то голову ломали!»
Власть бандита над обычным человеком, кем бы он ни был, была абсолютной. Любой бандит мог сделать с честным человеком, его семьей и детьми что угодно. Он легко подкупал или запугивал милиционера, или его начальника, или начальника начальника. Собственно, честный, не награбивший милиционер и был обычным человеком; он был почти так же беззащитен перед бандитом, как любой другой.
После 1993 года систему МВД окончательно почистили, и на смену защитникам народа пришли защитники бандитов. Потом бандиты переписали законы, и милиция стала защищать уже не бандитов, а как бы законы, написанные бандитами. Это не очень гламурно, но хотя бы избавляет население от появления массы новых братков и передела собственности (который часто является войной в том или ином масштабе). Кстати, сейчас правильно называть их «полиция» и «собственники предприятий». Сейчас вообще многое завуалировано. Тогда же было очень прозрачно: если человек разбогател, значит, он у кого-то отнял. Неважно, как: грабежом, мошенничеством или с помощью аукциона, — он отнял это у других.
И, да, венчал это великолепие вечно бухой, с трудом стоящий на ногах президент.
Эстетически сия общественная структура была оформлена предельно четкой цветовой дифференциацией штанов:
@ если ты успешный-перспективный, ты носишь малиновый пиджак;
@ если на тебе турецкий свитер Boys или вязаные лосины (хипстерята, если вы из всего только их увидите — вы будете кричать во сне), — молодец, барахтаешься, человечишко!
Малиновый пиджак, Boys или лосины не могли быть некрасивыми, как не могут быть некрасивы деньги. Они не могли «не идти» или «плохо сидеть», это была беспримесно ранговая вещь.
@ если на тебе одежда советского производства — пора на кладбище, совок! Эта одежда могла быть сколь угодно качественной, стильной, подчеркивающей вкус и фигуру — она говорила только об одном: этот человек не вписался в рынок. Постепенно эта одежда приходила в негодность и висела на истощенных людях, как на вешалках… А мы на все это смотрели.
Одно из самых ярких воспоминаний: изможденный старик, который распродавал домашние елочные игрушки у метро «Сокольники»… И мой дед, который слушает радио, где говорят про очередной межнациональный конфликт, и повторяет: «Сволочи! Сволочи!»
Уже в 1998 году была история: победительницу конкурса красоты облили кислотой. Мне она запомнилась главным образом потому что газеты писали о ней в духе «Ромео и Джульетты», типа, роковая страсть, отвергнутый влюбленный. А всем нормальным людям было ясно, что это просто какой-то бандит решил, что раз она королева красоты, то теперь и будет обслуживать его в постели, в рамках, так сказать, демократии и свободы выбора. Самое смешное, в 2000-е виновных посадили — «и времена не те, и Николай не тот»…
Уровень алкоголизма и наркомании в 90-е, на мой взгляд, был обусловлен не погоней за удовольствиями или желанием снять стресс. Это было стремление к суициду той или иной степени осознанности: быть живым было стыдно. Это делало тебя соучастником всего этого. Те, кто поднялся, отнимали у других. Те, кто выжил, — люди, которые научились проходить мимо этого.
Может быть, поэтому многих раздражает, когда их заставляют вспоминать 90-е. В частности, я очень не люблю эту тему. Я считаю, что про это все уже написано в бульварных романах Андрея Константинова («Бандитское что-то там»), а кто не любит читать, может посмотреть фильм «Жмурки», и на этом тема исчерпана.
Но некоторые любят ностальгировать по времени больших возможностей. Сколько тогда было еще не вывезенных в деревенские сараи стариков с московскими квартирами! Еще не проданных на металл станков! Еще не принужденных к проституции наивных девушек! А уж сколько было еще не сданных иностранным корпорациям земель по цене «рубль в год»… Эх, кончилась Россия.
Arvegger
Post your comments