Стоит ли «каяться» за расстрел Романовых?

Как минимум, дважды в году в России происходит «плановое» обсуждение заранее известных тем. В апреле, когда приближается день рождения В. И. Ленина, кто-нибудь из правых обязательно вбрасывает мысль о том, что «тело Ленина надо, наконец,  предать земле». И в июле, когда наступает очередная годовщина со дня расстрела царской семьи Романовых, звучит очередное предложение по части прославления памяти бывшего царя, закрепления юридического статуса «дома Романовых» и переименования топографических названий в честь «цареубийц» (хотя их остаётся всё меньше и меньше). Вот так и в этот раз в июле возникли новые предложения внести в законодательство понятие «дома Романовых», переименовать станцию столичного метро «Войковскую», а прокурор-монархист Поклонская выдала «юридические» откровения о том, что отречение Николая II от престола было «нелегитимным».
Ну и, как обычно, всё это сопровождала усиленная «покаянная» истерия: в Орске депутат облдумы от КПРФ Сергей Сибикин заплатил за установку биллбордов с портретами августейшей семьи и слоганом: «Прости нас, Государь!». (Ох, с каким удовольствием настоящие красные 1918 года поставили бы этого монархического перерожденца к стенке!)
Сейчас «общественное мнение» наступившей в 1991-1993 годах эпохи Реставрации изо всех сил подталкивает идейных наследников красных, большевиков, революционеров 1917 года (или тех, кто считает себя таковыми) в той или иной форме осудить расстрел бывшего царя и его семьи. Не обязательно в форме установки биллбордов. Есть и более мягкие формы осуждения. Самая мягкая форма, пожалуй, такая: сказать, что бывшего царя и его семью расстреляли по решению Уралсовета, а столичная Советская власть к этому, мол, непричастна ни сном, ни духом.
Но это же неправда. И дело не только в том, что ВЦИК одобрил решение о расстреле царя. (В 60-е годы в либеральном «Новом мире», помнится, приводились слова одного из участников того голосования, что это решение одобрили безо всякого удовольствия или радости, но принимая, как необходимость, и никаких возражений не было). И не только в том, что председатель Совнаркома Ленин никогда ни единым словом не отмежевался от расстрела Романовых, и более того, говорил: «в Англии и Франции царей казнили ещё несколько сот лет тому назад, это мы только опоздали (!) с нашим царём». А французы и англичане, которые осуждают за это большевиков, просто «забыли, как они казнили своих королей». «Английские буржуа забыли свой 1649, французы свой 1793 год. Террор был справедлив и законен, когда он применялся буржуазией в ее пользу против феодалов. Террор стал чудовищен и преступен, когда его дерзнули применять рабочие и беднейшие крестьяне против буржуазии!».
Но ведь есть ещё свидетельство Надежды Константиновны Крупской, которая написала в воспоминаниях: «Чехословаки стали подходить к Екатеринбургу, где сидел в заключении Николай II. 16 июля он и его семья были нами расстреляны, чехословакам не удалось спасти его, они взяли Екатеринбург лишь 23 июля».
Ключевое слово тут, конечно, «нами». «Мы» — это кто? Ой, едва ли Уралсовет, к которому Надежда Константиновна никогда не имела ни малейшего отношения. Зато в состав понятия «мы» здесь однозначно входит Владимир Ильич (и, скорее всего, более или менее широкий круг большевистской партии). То, что добрейшая Надежда Константиновна так прямо написала, по-моему, ставит точку в этом вопросе, и дальше спорить, чтобы «выгородить» Ленина (как будто он нуждается в этом выгораживании! и как будто он не обложил бы таких «выгораживателей» самой крепкой и презрительной руганью!) и других вождей большевиков, попросту неприлично.
Однако всё дело в том, что Ленин действовал так не сам по себе, не по собственной прихоти или личному капризу, а выражая волю народа, и следуя тому, что юристы именуют «крайней необходимостью».
Но приведу ещё свидетельство совсем с другой стороны — от бывшего премьер-министра графа Владимира Коковцова. «На всех, кого мне приходилось видеть в Петрограде, — писал он, — это известие произвело ошеломляющее впечатление: одни просто не поверили, другие молча плакали, большинство просто тупо молчало. Но на толпу, на то, что принято называть «народом» — эта весть произвела впечатление, которого я не ожидал. В день напечатания известия я был два раза на улице, ездил в трамвае и нигде не видел ни малейшего проблеска жалости или сострадания. Известие читалось громко, с усмешками, издевательствами и самыми безжалостными комментариями… Самые отвратительные выражения: «давно бы так», «ну-ка — поцарствуй ещё», «крышка Николашке», «эх, брат Романов, доплясался», — слышались кругом…».
Между прочим, для тех, кто считает себя наследником революционеров, отношение большевиков к Романовым — хороший урок. С одной стороны, если того требуют обстоятельства, революция должна уметь отбросить любые сентиментальные доводы и действовать беспощадно. А с другой стороны, оценим такие факты: вдовствующую императрицу и нескольких великих князей в Крыму революция пощадила, пощадила и одного из великих князей, Гавриила Константиновича, в самый разгар красного террора позволив ему с супругой легально покинуть РСФСР. Что это значит? Да то, что революция вовсе не обязана быть более жестокой, чем того требует от неё необходимость…
А в наше время, когда всё и вся требуют от левых «покаяния» за события 97-летней давности, отрекаться от них и каяться, по моему скромному суждению, — мерзость. Нельзя уступать реакционному общественному мнению и идти у него на поводу. Даже если не ставить покаянные биллборды, а делать это в самой усечённой и мягкой форме («это всё Уралсовет навалял, а Москва тут была ни при чём…»). Как говорил Ленин, «история — мамаша суровая». И если кто-то не готов терпеть и принимать этот её нелёгкий характер, лучше ему с этой своевольной дамой вовсе не связываться…

Еще по теме:  Еще не в аду, уже в котле

Автор — maysuryan

About the author /


Related Articles

Post your comments

Your email address will not be published. Required fields are marked *