Больше всего меня поражают люди писательско-поэтического ремесла, генерирующие дискурс высокого, которые при этом топят за рынок.
Они топят за рынок в ситуации, когда поп-культура давно уже научилась сама генерировать свое «высокое», обладая при этом (в отличие от них) доступностью и гламурной упаковкой.
То есть, эти люди надеются прожить при «рынке», создавая нишевый, субкультурный продукт в ситуации, когда рынок поп-культуры сам научился в промышленных масштабах делать эрзацы нишевого субкультурного продукта и продает панк, хип-хоп, Гергиева и гаррипоттера под видом элитарного потребления только в путь. Они не понимают, что рынок, не сдерживаемый символическим порядком, насаживаемым государством, их просто к станку поставит.
У Люббе есть рассуждение об авангарде, в котором он показывает, как авангард, со времен Маринетти декларировавший пафос «уничтожения музеев», по ряду причин (причем выросших непосредственно из логики авангарда) ныне может выживать только в музеях, то есть, в рамках институций, которые отнимают у рядового потребителя деньги в виде налога на культуру через апелляцию к символическим порядкам пятидесятилетней давности.
И это сейчас, когда поп-культура апроприировала все маркеры высокого, единственный способ для не-поп-культурного «высокого» выживать — музеи, институции, принудительное перераспределение доходов в пользу культурки.
Но тут, хаэр по ветру, приходят поэты и писатели, которым надо молиться на любые формы авторитаризма и трудового законодательства, и говорят: пусть рынок порешает. Пусть работодатель решит.
Ну он решит, вы только не удивляйтесь потом.
Post your comments