communist.ru

Его фамилия воспринимается как псевдоним. Но это не так. Дмитрий Трудовой — председатель первички МПРА в Калужской области, представленной на таких предприятиях, как «Фольксваген», «Бентелер», «Пежо Ситроен». Деятельность этого профсоюза известна всем, кто интересуется развитием нового рабочего движения в России.

МПРА в Калуге постоянно заявляет о себе, отстаивая права работников местного автопрома. И за это его активисты профсоюза подвергаются давлению, а иногда и репрессиям, со стороны власти и силовых структур, включая ФСБ. Губернатор Калужской области Анатолий Артамонов в интервью газете «Коммерсант» в апреле 2015 года пообещал «дать по зубам» организаторам митинга МПРА. «Пусть позвонят и скажут: Анатолий Дмитриевич, мы хотим с вами встретиться и обсудить этот вопрос, у нас не получается в переговорах с такими-то предприятиями. И не надо никаких митингов. Что позориться-то. Плохо, когда политизируются профсоюзы», — сетовал «слуга государев».

А незадолго до этого, 21 марта 2015 года, полиция задержала 20 участников собрания калужского МПРА. Полицейские объяснили задержание тем, что на улице ограбили человека, а подозреваемые забежали в здание, где собрались члены профсоюза. В отделении полиции, как рассказал Дмитрий Трудовой, активистов допрашивали сотрудники Центра по борьбе с экстремизмом. Активистов пытались запугать, фотографировали, а у 12 из них даже взяли отпечатки пальцев (трое отказались от этой процедуры, несмотря на давление). «Оказалось, что среди них (задержанных — прим. ред.) был приезжий лидер профсоюзного движения. Он об этом заявил уже в отделе полиции. Естественно (!), дежурный вызвал сотрудников Центра противодействия экстремизму», — заявила руководитель пресс-центра регионального управления МВД Светлана Сомова, отвечая на вопрос журналистов о причине интереса к деятельности профсоюза со стороны борцов с экстремизмом.

А активисты профсоюза собрались 21 марта 2015 года, чтобы обсудить, как противодействовать решению руководства концерна «Фольксваген» и «Пежо-Ситроен» провести существенные сокращения рабочих коллективов. «Мы готовы стоять за свои права. Будем использовать разные формы мирного протеста, от митингов и пикетов до забастовок», — заявил тогда Дмитрий Трудовой. И именно на его слова губернатор Артамонов, выходец из многодетной крестьянской семьи, отозвался обещанием «дать по зубам» организаторам митингов.

На днях Дмитрий Трудовой приезжал в Петербург на конференцию Конфедерации труда России, на которой активисты обсуждали методы борьбы за повышение заработной платы в условиях экономической и социальной депрессии. В перерыве встречи мы поговорили с Дмитрием о профсоюзе, настроении рабочих и его личной мотивации.

Дмитрий Жвания. Я читал, что руководство «Фольксвагена» обращается за поддержкой к силовым структурам, чтобы раздавить ваш профсоюз. Такое поведение необычно для иностранного капиталиста…

Дмитрий Трудовой. Я думаю, что на самом деле работодатель заинтересован в существовании на его предприятии мощного боевого профсоюза. С таким профсоюзом, который реально представляет рабочий коллектив, легче договариваться, обсуждая все детали коллективного договора. Если рабочих устраивает коллективный договор и если этот договор соблюдается, то рабочие не будут бастовать или выражать недовольство другими методами. Цивилизованный работодатель это прекрасно понимает.

Но мы-то живём в России, где все виды независимой инициативы вызывают подозрения власти. Администрации области не нужны никакие забастовки на «её» территории. Она боится за это получить нагоняй от центральной власти: «Что это у вас там происходит?!» Вот она и давит, натравливая на нас ФСБ и Центр «Э», ставя нас в один ряд с ИГИЛ, называя нас «национал-предателями». Всё это делается для того, чтобы запугать рабочих, добиться того, чтобы они вышли из профсоюза.

А какова численность МПРА в Калуге?

Около полутора тысяч человек. Почти половина рабочего коллектива состоит в нашем профсоюзе.

Внушительно!

Не надо путать понятия «член профсоюза» и «активист профсоюза». Многие рабочие дают нам, активистам, понять: мы вступили в профсоюз, как вы предлагали, а вы, крутые ребята, теперь делайте всё за нас, боритесь за наши права и повышение заработной платы, словом, решайте вопросы. А безбашенных мало. Большинство живёт по принципу: «Я никого не трогаю, но и меня пусть никто не трогает». А чтобы быть активистом профсоюза, нужно быть безбашенным, отмороженным даже.

То есть власти добиваются своего, давя на профсоюз?

Если честно, главное препятствие для развития в России рабочего и профсоюзного движения — это сами наши  рабочие. Не готовы они пока идти на риск. Взвешивая на весах, что для них важней: светлое будущее или спокойное настоящее, они чаще всего делают выбор в пользу спокойного настоящего: «пусть я буду в нищете, пусть меня будет давить, гнобить руководство, но мне будет спокойней». Они делают консервативный выбор: добьёмся мы чего-нибудь с профсоюзом или нет — не понятно, но совершенно точно понятно, что борьба за светлое будущее создаёт проблемы в настоящем — и в будущем может стать ещё хуже, чем сейчас. Так они рассуждают. И они делают выбор: пусть будет плохо, но привычно.

Рабочие делают такой выбор после семейного совета?

Это коллектив принимает такие решения. Быть или не быть активным — на это решение может семья влиять. А вступать в профсоюз или нет решает коллектив. Они всё прикидывают, в бригадах обсуждают. Основная причина апатии — в самих рабочих. Не идут на риск.

А во время переговоров с работодателем нужно понимать, сколько человек готовы тебя поддержать. Работодатель идёт на уступки только тогда, когда за твоей спиной есть сила. Только через борьбу можно чего-то добиться. И даже когда, на первый взгляд, борьбы нет, она присутствует как угроза. Это кажется, что на «Фольксвагене» нам многое удалось добиться без борьбы. На на самом деле до этого у нас ежегодно происходили конфликты с работодателем, возникали предзабастовочные ситуации, мы проводили итальянские забастовки. Что и заставило, в конце концов, работодателя изменить свой подход. Он сделал выводы, поняв, что лучше не конфликтовать с МПРА, что лучше с нами договариваться. И с 2012 года мы не имеем на предприятии серьёзных конфликтов.

Алексей Этманов считает, что пассивность русских рабочих — следствие как их плохой образованности и информированности, так и того, что все социальные права им достались не в результате борьбы, а даром — от советского строя…

Может быть… Может быть… Но у меня несколько иное мнение. Дело-то в чём? Многие рабочие и не представляют себе лучшей жизни. Они вышли из феодального общества, а то и вообще — из каменного века вылезли. Рабочий уже доволен тем, что его возят на работу, бесплатно кормят в заводской столовой, а ещё и 20 000 зарплаты дают. И он уже счастлив. Он считает, что ничего лучше в жизни не бывает. И он даже не представляет, что можно жить лучше.

Но это наблюдение лишь подтверждает тезис о низкой культуре наших рабочих…

Конечно. Просто я немного под другим углом гляжу. Да, нашим рабочим никто горизонты не показывал.

Чем занят ваш профсоюз сейчас, когда в стране кризис?

Сейчас бороться за повышение зарплаты бессмысленно. А что делать, если у работодателя действительно нет денег? Два года уже предприятие не то что не приносит прибыли, а работает в убыток. Поэтому мы ведём переговоры о расширении прав трудового коллектива, дабы расширить его сферу влияния.

Сейчас мы пытаемся заключить с руководством соглашение о запрете дискриминации. До нас такого соглашения вообще в нашей стране никто не заключал. Оно должно защитить сотрудников от давления со стороны администрации. Зачастую мастера, начальники смены общаются с рабочими, как с быдлом. Хамство стало инструментом управления персоналом. Он тебя гнобит, а если ты не будешь подчиняться, тебе будет ещё хуже. В 2012 году мне в руки попало Положение о запрете дискриминации, оно принято на «Фольксвагене» в Германии, там речь идёт о моббинге (различных видах травли — прим. Д. Ж.), унижениях по признаку национальности, сексуальных домогательствах и так далее. Мы решили пересадить этот документ на русскую почву. Два года мы вели переговоры с руководством об этом. И сейчас оно пошло навстречу.

По этому положению, когда есть жалобы работника на домогательства и травлю, создаётся комиссия из работников же. Она проводит расследование, и если оно подтвердит жалобы, придёт к заключению, что они обоснованы, она не передаёт дело в отдел кадров, а сама выносит предписание. И отдел кадров обязан уволить виновного. Таким образом, сотрудникам даётся власть. Всё то, что прописано в проекте Положения о дискриминации, запрещено и сейчас коллективным договором, Правилами внутреннего трудового распорядка (ПВТР). Но сейчас эти дела рассматривает отдел кадров, который часто заодно с начальством.

Традиционный профсоюз — из ФНПР — пытается заблокировать принятие этого положения. Дело в том, что у них довольно много мастеров в профсоюзе и руководителей. Они проводят с рабочими собрания и стращают их: «Вы вообще представляете, что теперь никого не сможете послать?! Смеяться ельзя будет даже над п…! Вот это будет дискриминация!» Словом, лапшу на уши вешают. Но немало людей на это ведутся.

Я понимаю, что бывают разные сексуальные домогательства. Но в основном это домогательства мужчин к женщинам. Много на вашем заводе работает женщин?

Конечно, сексуальная домогательства — это в основном проблема офисных сотрудников. А среди рабочих около 20% женщины. На моей памяти был случай, когда мастер ухаживал за работницей, предлагал ей себя в качестве провожатого по дороге домой… А потом, когда он своего не добился, начал придираться к её работе, находил какие-то ошибки, выписывал ей за это дисциплинарные взыскания, давая ей таким образом понять, что жизнь её становится трудной из-за того, что она отклонила его ухаживания.

Раньше такими случаями занимался отдел по персоналу, а у работников службы персонала, как я говорил, с мастерами хорошие отношения — вась-вась. Всегда у них начальник будет чистеньким и ни в чём не виноватым. А наша инициатива рассмотрение таких дел отдаёт самим работникам .

А что тебя самого привело в профсоюз? Почему ты стал активистом профсоюза?

Я пошёл работать на «Фольксваген» слесарем, имея высшее образование, довольно-таки хорошее образование — я закончил Российскую правовую академию, по специальности я юрист. Вначале я закончил коммерческий вуз, а потом у меня возникла необходимость получить ещё и диплом государственного вуза, и я поступил в правовую академию. Но, получив юридическое образование, по профессии работу не нашёл. Никто меня не брал. Везде требовались юристы с опытом работы. Я попытался устроиться помощником к одному адвокату. Он мне сказал: «Я тебя возьму, но ты мне будешь платить ежемесячно по пять тысяч рублей». Я пожал плечами… Он мне: «Что не так? Всё нормально! Я же даю тебе возможность получить опыт». То есть он мне предложил не то чтобы работать бесплатно, а ещё и платить за то, что работаю.

А я к тому времени как раз женился, мне нужно было содержать семью, меня адвокатское предложение не устраивало, поработал одно время грузчиком… процесс поиска у меня был. Но в итоге пришёл работать на «Фольксваген», на перспективное предприятие. Устроился слесарем. А от этой работы тупеешь. Никакой реализации. Невольно задавался вопросом: «Для чего ты в этом мире? Чтобы просто слесарем работать?» Меня сильно коробило от того, что я не испытывал чувства самореализации. Карьера не шла. Потом-то я понял — почему…

Почему?

Если ты хороший работник, есть смысл начальству куда-то наверх тебя перемещать? Ни один начальник не откажется от специалиста. На твоё место придётся брать нового работника, обучать его, у него неизбежно будут ошибки.

А у тебе уже были какие-то слесарные навыки до того, как ты устроился на «Фольксваген»?

Нет. На заводе они быстро появляются, было бы желание. Словом, я стал искать самореализацию через профсоюзный активизм. Я понял, что я в профсоюзе нужен, востребован. Заводу нужны только мои руки — закручивать болты, а профсоюзы нужны мои знания.

Неужели от физической работы на заводе человек только тупеет? Рабочий, производя материальный продукт, а значит, понимая, на что, ради чего он тратит своё время и силы, находится в более выигрышной ситуации, чем представитель офисного планктона, который вообще не понимает, чем он занимается…

Это всё зависит от каждого конкретного человека. Если человек видит свою реализацию в физическом труде, то — да, он может самореализоваться и как простой рабочий. Я-то вижу своё предназначение в труде интеллектуальном. Для чего я тогда учился? Заканчивал вуз? Чтобы гайки крутить?

А почему именно профсоюз ты избрал в качестве инструмента самореализации?

Когда я пришёл работать на «Фольксваген», у всех на слуху был профсоюз на заводе «Форд» под Питером, созданный Алексеем Этмановым. Профсоюз «Форда» показал, что с помощью забастовок можно добиться повышения заработной платы, улучшения условий труда и вообще — достойного коллективного договора. Этот пример оказался заразительным. И мы решили повторить у себя его опыт. На самом деле сила удачного примера очень важна. Власти это понимают и поэтому давят на нас, пытаются запугать.

Твоё участие в профсоюзной деятельности как-то отразилось на твоей личной жизни? Ведь ты же пошёл на завод работать, чтобы просто прокормить семью…

Отразилось. На заводе я познакомился с женщиной, которая не только во всём меня поддерживает, но и сама является активистом нашего профсоюза. Вся наша жизнь — это профсоюз. Мы понимаем, ради чего мы живём.